— Твой муж?
Дэниелу стало стыдно, что он уставился на соблазнительную полоску ее смуглого живота.
— Да. А когда он вернется, я удивлю его моими кушаньями, — произнесла она, размахивая ложкой.
У него все во рту горело.
— Удивишь, не сомневаюсь.
Некоторое время Дэниел наблюдал за Амитой. Она увлеченно что-то помешивала, резала и бросала в кастрюлю. Казалось, ей доставляет удовольствие бросать перцы в кастрюлю, а не просто класть их туда.
— Иногда не мешает все испортить, — весело призналась она. Потом попробовала зеленое кушанье из маленькой латунной миски. — О-о-о, — задохнувшись, простонала она. — Вот это сюрприз.
— Правда?
— Да! Может, не в хорошем смысле. Приготовление еды всегда непредсказуемый процесс, правда?
На протяжении четырех столетий Дэниел так не считал — с тех самых пор, как семь долгих лет готовил еду на галере, бороздящей Адриатику.
— Нет, — возразил он.
— Ах, но ведь так и есть. — Она заглянула в поваренную книгу. — У меня нет ни матери, ни сестры, которые научили бы меня, так что приходится учиться самой.
Дэниел очень устал. Сказывался долгий утомительный перелет и привычка Бена втягивать его в неопределенные ситуации.
— Как ты находишь для себя что-нибудь новое? — спросил он. — Как тебе удается отыскивать что-то удивительное?
Амита обмакнула палец в зеленую массу и поднесла к его губам. Он лизнул, вкус оказался просто ужасным. Даже отвратительным.
— Ты права. Это настоящий сюрприз.
Почему-то он вспомнил слова, которые произнес Бен, когда они всматривались в ночное звездное небо во время долгой спокойной вахты в Эгейском море: «Я плохо улавливаю общие закономерности».
Дэниел знал, что скоро она заговорит о цели его визита, и случилось это после ужина. Они сидели на нагретой крыше, щелкая семечки и наблюдая за большой семьей, которая расположилась в пляжных креслах на соседней крыше.
— Оборотень — не я, — вдруг произнесла Амита. — Это твой старший брат.
— Правда?
— Да. Теперь он с легкостью крадет тела. У него есть опасный друг.
— Что ты имеешь в виду? Кто?
Дэниел стал торопливо перебирать в уме людей, которых встречал или о которых слышал на протяжении многих лет. Однажды в Генте подошел человек, утверждая, что он архангел Азраил. Женщина из Нового Орлеана, Евангелина Брассо, с группой последователей, говорила, будто видела Апокалипсис. Существовала настоящая преисподняя подобных людей. Дэниел пару раз погружался в нее, но старался избегать. Их обычно окружали прихлебатели, мифотворцы, сплетники и отъявленные лгуны. Среди них ему трудно было сохранять самообладание. Но теперь он жалел, что не удосужился узнать больше.
Амита почесала руку. У нее были тонкие, проступающие, как у птицы, кости.
— Он давно уже копит силу. Ты вот не встречаешься со своей девушкой, а он ее разыскивает.
Дэниел почувствовал, как у него болезненно сжалось горло.
— Он разыскивает Софию?
Амита с хрустом разгрызла семечко и стала выковыривать шелуху из зубов.
— Отыскав ее, он найдет тебя.
— Что ты имеешь в виду?
Она задумалась.
— Вероятно, он уже ее нашел.
Дэниел встал и принялся шагать по крыше. Он чувствовал тяжесть в желудке из-за ужасного ужина с сюрпризом.
— Как такое возможно? Он ведь не умеет распознавать души. Ты сама утверждала. Разве не помнишь?
Она приблизилась к нему и проговорила:
— Очевидно, у него есть помощник.
— Как? Кто? Что ты имеешь в виду?
Снова и снова повторяя одни и те же слова, Дэниел чувствовал себя идиотом. К тому же он знал, что Бен никогда не ответит на подобные вопросы.
— Откуда ты это узнала? — воскликнул он.
Амита пожала плечами, но, заметив его состояние, произнесла:
— Я вспомнила.
Он напряженно всматривался в нее.
— Но этого пока не случилось?
— Нет.
— Я читала Пруста, — объявила она, когда он помогал ей прибраться в кухне.
Амита больше не хотела говорить об Иоакиме или Софии, и Дэниелу пришлось смириться. Он знал повадки Бена. Тот сообщал столько, сколько человек мог переварить, и не более.
— Это правда? — растерянно спросил он.
— Да. У нас в конце улицы есть хорошая библиотека.
— Разве ты не читала его раньше?
— Вероятно. — Амита рассмеялась легкомысленно, если учесть, что жила она вечно. — Мне он нравится.
Дэниел кивнул, протирая стол.
— Что с ним стало?
— Ты имеешь в виду Пруста?
— Да. У него была память?
Если Дэниел ловил Бена на интересующей его теме, которая не относилась к делу, то часть информации могла потеряться.
Амита покачала головой, и ее маленькие золотые серьги задрожали.
— Ни капли. Он теперь домохозяйка в Кентукки. Весьма умелый игрок в бридж.
— Ни капли?
— Да. А Джойс, знаешь, исчез.
— Как?
— Он прожил лишь одну жизнь. Но прожил очень ярко.
— У него не было памяти.
— Да. И у Фрейда тоже. Ты знал?
— Даже не догадывался, — признался Дэниел.
— Но у Юнга определенно была, — оживленно произнесла Амита. — И также у его матери.
— Правда?
— Конечно.
— А у этого… опасного друга есть память?
Она пожала плечами, но глаза ее засияли.
— Понимаешь, он — это не мы.
Амита хотела, чтобы Дэниел остался на ночь. Она предложила лечь вместе, торжественно пообещав, что не прикоснется к нему. То, как она подняла брови, заставило Дэниела рассмеяться. Но он отказался. Ему пора было домой.
Обнимая его, Амита вздохнула.
— Ты любишь свою память, а следует любить свою девушку, — сказала она на прощание. — Помнишь то, что потеряно, и забываешь о том, что у тебя перед глазами.
— Если я выброшу все из головы, кто, кроме меня, будет вспоминать? — возразил он. — И все исчезнет.
— Оно и так исчезло.
Шарлоттесвилл, Виргиния, 2009 год
Дэниел стоял перед зданием Кэмпбелл-Холла. Глядя на освещенные огнями окна, он размышлял, за каким из них сидит она. За последние десять дней он три раза приезжал в Шарлоттесвилл и ни разу ее не видел, тем не менее на душе у него было спокойно. Она окончила колледж. Она могла бы выбрать любое место в большом мире, однако вернулась сюда. У него был адрес ее квартиры на Оук-стрит, но он туда не ходил.
Чтобы разузнать о ней, Дэниел прибегнул к нехитрым уловкам. Познакомился с охранником, дежурившим на входе в архитектурные мастерские. Однажды он разговорился с выпускницей колледжа Розой, которая была знакома с Люси и, похоже, проводила в мастерской все свое время. Дэниел намекнул, что они с Люси друзья, чувствуя себя немного виноватым. Ему претило что-то вынюхивать или вмешиваться в ее жизнь, но со времени приезда из Индии его тревоги усилились. Он не собирается ее беспокоить. Он просто удостоверится, что все в порядке.
Дэниел слонялся у входа, пока не увидел Розу, возвращавшуюся с ужина.
— Привет, как дела? — спросил он.
— Хорошо. Ждешь Люси?
— Да, мы собирались пойти на ужин, — солгал он. — Ты не видела ее?
— Нет, — ответила Роза. — Она бывала здесь каждый вечер до полуночи, но в последние несколько вечеров отсутствовала. — На лице ее появилось заговорщицкое выражение. — В мастерской ходят слухи, что у Люси появился бойфренд.
Дэниел не ожидал от Розы подобной бессердечности.
— Правда? — беспечно произнес он.
— Уходя в среду вечером, Люси принарядилась. Мы не привыкли, чтобы она носила туфли на каблуках или пользовалась косметикой. Она произвела на всех большое впечатление.
Дэниел поймал себя на том, что ненавидит Розу.
— Ладно. Рад за нее. Я об этом не слышал. — У него на лице застыло смущенно-фальшивое выражение, и ему оставалось лишь пытаться сохранить его. — Наверное, я забыл оставить ей сообщение об ужине, — запинаясь, добавил он.
Он представил Розу информантом штази в прошлой жизни.
Итак, Люси вдруг превратилась в девушку, у которой есть бойфренд. Какое тупое слово. Дэниел попытался вспомнить, когда оно возникло в истории языка. Он никогда не будет ее бойфрендом. «Ты станешь тем, кем она захочет тебя увидеть», — шепнул внутренний голос.