— Это так, забава. Я танцевал как-то раз с матерью в Рио, она буквально живет в танцзале, сколько я ее помню.
Сказав про Рио, парень заметно погрустнел, но тут же перевел беседу на другую тему:
— Куда теперь?
— Не знаю, — устало вздохнула я. Я все ждала, когда Лео скажет мне нечто важное, что обещал, но он, кажется, и думать забыл про свое обещание.
— Может, в деревню? Там скоро будет какая-то церемония.
— Церемония поклонения Иеманже. Придут колдуньи, будут читать свои заклинания, бить в барабаны, танцевать и вместе с деревенскими бросать цветы в воду. Давай лучше останемся здесь, до деревни ехать целых три мили.
— А я хотел посмотреть… — разочарованно произнес парень.
— Ох, ну поехали, — сдалась я.
Служительницы ориши окружили переносной алтарь Иеманжи на берегу и запели свои молитвы. Африканское пение в сочетании со светом костров и факелов и шумом прибоя оказывали поистине гипнотическое воздействие. Я, естественно, не участвовала в обряде, куда пришли большинство рыбаков и их жен, но даже мне трудно было сопротивляться этой магии. Запах экзотических цветов, звуки барабанов, лунные отблески в волнах: я ощущала себя на границе миров. Первый раз я по-настоящему позволила Бразилии вторгнуться в мою душу. В чувство меня привела внезапно сказанная Лео фраза:
— Барабаны немного похожи на марокканские.
— Что, прости?
— В Марокко я видел нечто подобное. У бедуинов тоже своя музыка и, похоже, какая-то своя вера.
— Ты до сих пор не забыл Марокко, — печально улыбнулась я.
— Марокко невозможно забыть, Луиза. Если бы ты видела, ты бы поняла.
— Значит, там действительно есть что-то стоящее, раз ты так впечатлен.
Он опять не ответил. Вместо этого парень немного отошел от собравшихся на пляже людей, позвав меня за собой. Сердце выскакивало из груди, я чувствовала, что сейчас он мне скажет то, что собирался. Лишь бы это было что-то хорошее, только бы это было хорошее!
— Скоро состоится суд, я должен ехать обратно, — на одном выдохе произнес Лео.
Что ж, это неприятно, но ожидаемо. Я продолжала слушать.
— Странно, я стольким с тобой хотел поделиться, а в голове сейчас совсем пусто, — как бы извиняясь, сказал он. В свете костров я увидела слезы, готовые хлынуть из глаз. Лео героически с ними боролся, и это мешало ему спокойно разговаривать.
— Когда… когда ты едешь? — сама едва не плача, спросила я.
— Через неделю, может, раньше. Это уже не имеет значения.
Мы замолчали, стоя друг напротив друга и опустив глаза в песок, каждый со своей грустью.
— Если меня признают клоном, я затеряюсь. Затеряюсь навсегда так, что меня не найдут.
— Лео! — в ужасе вскрикнула я.
— Ты только представь: за мной начнут охотиться репортеры, меня будут показывать по телевизору и водить на научные конференции, как ту овцу, но я-то не овца, я человек! И человек ли?..
— Но… зачем ты возвращаешься? Оставайся здесь, тебя ведь никто насильно не может привести на этот суд, к чему все это?
Лео отрицательно покачал головой.
— Бессмысленно оставаться. Моя последняя надежда — это отец. Только он может доказать, что я не клон. Альбьери меня создал, и он придумает, как скрыть правду.
Бедный мальчик! Он все еще помешан на докторе Альбьери и приписывает ему какие-то поистине божественные качества и полномочия.
— А если нет? — на свой страх и риск задала я вопрос.
— Тогда мне и жить незачем.
— Не говори глупостей! — рассердилась я. — Лео, ведь мы столько раз говорили об этом!
— Я знаю, — с теплотой сказал он и прижал меня груди. — Моя милая маленькая девочка!
Такие нежности, как мне казалось, были совсем не в характере Лео, от чего голова кружилась еще больше. Вот-вот он произнесет те самые слова!
— Я давно хотел сказать тебе это, но все никак не решался.
— Сказать что? — спросила я, глядя прямо ему в глаза.
— Спасибо. Я чувствовал себя живым благодаря тебе. Я никогда не был так счастлив, как в эти два месяца в Мараньяне.
— Даже в Марокко?
— Марокко забрало мое сердце, но это не одно и то же, что быть счастливым.
Странное чувство, чувство потери и радости одновременно посетило меня в тот вечер. Лео уезжал, но время, проведенное рядом со мной было для него самым счастливым — о чем я еще могла мечтать? Я совершенно не думала о детях, свадьбе и прочих вещах, о которых мечтают девушки в такой ситуации. Это все потом, это еще успеется. То, что сказал Лео, было дороже любого признания в любви и предложения руки и сердца, он признал во мне родную душу! Конечно, расставаться с ним сейчас мне сильно не хотелось, и я предложила следующее:
— Послушай, хочешь, я поеду с тобой в Рио?
— А ты можешь? — удивился парень.
— Конечно! За неделю я улажу вопрос и со школой, и с баром, а главное, с мамой, и мы поедем вместе. Если тебе это нужно, разумеется.
— Мне было бы намного проще, если бы ты была рядом, — заулыбался Лео.
— Что ж, тогда совсем скоро едем! — восторженно защебетала я, не помня себя от счастья.
— Едем! — воодушевился Лео и поцеловал меня в щеку.
Я радостно засмеялась. Кто-то из женщин метнул в нашу сторону гневный взгляд, давая понять, что здесь вообще-то проходит священная церемония. Извинившись перед присутствующими, мы присоединились к ним, но продолжали активно переглядываться, словно нам двоим известна какая-то небывалая тайна, скрытая от посторонних глаз. Как много бы я отдала в будущем, чтобы вернуться в этот дивный вечер и еще раз увидеть, как цветочные корзинки качаются на волнах…
========== Глава 7 ==========
— Так-так, фройлен, куда это вы собрались с этим молодым человеком? — строго выговаривала мне мама, когда я сообщила ей о своем намерении.
— Мама, это чрезвычайно важно для него! Понимаешь, я не могу сказать тебе всего, это не моя тайна, но в Рио решается вопрос его жизни и смерти!
— Даже так? А ты там зачем?
— Я его подруга, он мне доверяет, как никому.
— Ох, Луизинья, — схватилась мама за голову, присев на край кровати. — И в качестве кого ты поедешь? Подруги? А жить ты с ним под одной крышей будешь?
— Я могу снять угол на время, — покраснела я от смущения, так как до сих пор не продумала вопрос о проживании.
— Не нравится мне эта затея, не нравится… Но если, как ты говоришь, это вопрос жизни и смерти, то поезжай. Только никаких съемных углов! Я сейчас позвоню тете Сесилии в Нитерой и обо всем договорюсь, поживешь у них какое-то время.
Итак, самое сложное позади: маму я уговорила. Душа ликовала в предвкушении поездки, я сложила чемодан и купила все необходимое в дорогу. Сутки оставались до момента, когда мы с Лео покинем Мараньян, как вдруг пришло известие, сразившее меня, словно удар грома: умер отец. Умер вдали ото всех родственников, и сейчас кто-то должен срочно поехать в Пара, чтобы забрать тело и похоронить, иначе он будет погребен вместе с бродягами под безымянной плитой.
Я была сбита с толку, обескуражена. Не могла я бросить Лео накануне такого важного события, но проигнорировать смерть отца, каким бы он ни был? Мама, узнав новость, страшно разнервничалась и сказала, что ноги ее не будет на похоронах, что для нее этот человек давно уже умер, и что мне там также нечего делать. Мы спорили весь вечер. Мне было жаль отца — полжизни он никому не был нужен со своей зависимостью, неужели и после смерти не найдется хотя бы одного человека, чтобы проводить его в последний путь?
— Луиза, меня очень беспокоит твой характер, — сокрушалась мать. — Ты такая добрая, такая наивная, всем хочешь услужить и помочь, а о себе всегда забываешь. Мир жестокий, доченька, тебя не хватит на все и на всех! Я всегда защищала и буду защищать тебя от любого зла, но подумай, я не вечна. Когда меня не станет, как ты будешь жить?