Я сгреб все в кучу, притянул ремнями к ранцу и забросил на плечо. Тюк получился не только объемный, но и тяжеленький.
– Когда смена белья? – деловито поинтересовался я.
– Какая такая смена? Что, я тебе, ядрёна, еще и подштанники переодевать должен?! – поразился каптенармус, и без того смертельно опечаленный безвозвратной разлукой со шмотками.
– В ванной комнате есть специальная корзина, туда и бросайте по мере загрязнения, – прошептал мне Игорь Игоревич, подталкивая к выходу. – Чистые вещи вам будут приносить по пятницам.
На улице он вздохнул с облегчением:
– Не люблю я здесь бывать! Осуждаете?
– Да вы что? Как можно? – вполне искренне удивился я его вопросу.
– Спасибо, Фил! – так же искренне поблагодарил он. – Ничего не могу с собой поделать. Столько лет пытаюсь привыкнуть – и никак!
– Зажуём это дело? – спросил я. – Лучше способа нет, вы уж поверьте!
– Зажуём! – согласился он. – Только сперва зайдем в казарму, вам следует переодеться.
По пути я мял пальцами ткань трико. Толстая, словно драп, очень мягкая и гладкая. Скорей подходящая для зимы, а не для здешних парниковых условий. Вопрос личного комфорта и теплового баланса в одежде меня порядком озаботил. Я не преминул полюбопытствовать, не жарко ли солдатикам разгуливать в такой форме:
– Вы вот, гляжу, не носите, – сказал я Игорю Игоревичу.
– Я не ношу потому что не положено, – молвил он. – Я же лицо наполовину гражданское, административный работник, так сказать… Кроме того, большую часть времени провожу на Земле. А жарко не будет, бросьте волноваться. Материал, из которого изготовлены предметы одежды и обувь, имеет самые высокие показатели по любым параметрам. Это вообще-то даже и не ткань в общепринятом, «мануфактурном» значении. Скорей сложный комплекс из натуральных и синтетических волокон, с кордом из металлопластовой нити и капиллярным каркасом поддержки искусственного микроклимата. Подобное трико – весьма популярная одежда среди наших ученых-натуралистов и разнообразных любителей экстремальных видов отдыха. Альпинистов, спелеотуристов и прочих покорителей природы. Уверен, понравится и вам.
– Надеюсь, понравится, – сказал я.
Трико пришлось мне впору. Вторая кожа! Комфортно и удобно. Ботиночки были и вовсе превыше всяких похвал. Легкие, мягкие – несмотря на то, что в подошву заложена металлическая пластина, что я сразу разглядел опытным глазом. Спал бы в них, не снимая.
Я собрал волосы в хвост, нахлобучил берет, выдвинул нижнюю челюсть вперед, глянул на себя в зеркало… и остался доволен. «Дикий гусь!» Можно в кино сниматься. Еще бы ружжо пострашнее, да «лесной» грим на рожу.
Повертел браслет. Карманов на форме не было и я, недолго думая, застегнул его на правом запястье, как старшина велел. Он словно врос в руку. Вот и славненько! «Микрокалькулятор» я приладил на левом запястье – взамен сдохших часов.
«Теперь провожу Игоря Игоревича на кормежку, а сам в санчасть, к Верочке!» – решил я и воодушевленно запел «окрасился месяц багрянцем». Добравшись до «…давно я тебя поджидал», понял, что выдвинутая челюсть здорово мешает полноценному исполнению и умолк. Все равно дальше – грустный финал, ну его к лешему!
Возле входа в столовую я предельно страдальческим голосом охнул и энергично застучал себя по лбу ладонью:
– Как же я мог забыть? Игорь Игоревич, простите вы меня, изувера, Христа ради! Я же должен еще браслетик зарегистрировать. Где была моя скудоумная голова раньше? Ну да не беда, я сейчас, быстренько! – И бросился бежать.
Игорь Игоревич дернулся вдогонку. Но живо сообразил, что никуда не годится такому представительному мужчине и административному работнику носиться за хитрым солдатиком всему гарнизону на потеху, – и махнул рукой.
Был бы на его месте я, так бы рявкнул, что хитрец в штаны бы напустил и обезножел в момент!
К счастью орнитологи, даже бывшие, люди сдержанные…
Вероника Владимировна меня не ждала. Это я понял сразу, стоило взбежать по пологой лестнице к ее вотчине.
«Вот тебе и неприступная крепость», – растерянно подумал я.
Она чрезвычайно нежно ворковала с Бобиком-вторым – двухметровым рыжим красавцем, с довольно, по-моему, глупым лицом. То есть у Бобика лицо было глупым, а не у Вероники. От счастья, по-видимому: девушка-то сидела у него на коленях. Спиной к входу, а значит и ко мне.
Интересно, сохранил бы, держа ее в объятиях, интеллектуальный вид я сам?
При виде нежданного гостя бравый Казанова выпучил бесцветные свои глазоньки и стал выглядеть еще смешнее.
– Привет, боец! – сказал я ему. – Веронику Владимировну не видел?
Бобик разинул пасть, но не нашелся, что ответить. А ведь видел ее, мерзавец, только что видел!
Зато нашлась Вероника. Она спорхнула с его коленей и удивленно, но не рассерженно, а с милой улыбкой, спросила:
– А, кинолог! Вы на процедуры? Решились-таки?!
Я пал на одно колено и проникновенно выдохнул:
– Из ваших рук – хоть чашу с ядом! Но клизму никогда!
– Это еще кто такой? – пробасил очнувшийся верзила. – Почему не на занятиях?
По тону я понял, что Бобик имеет какое-никакое командирское звание. Очень некстати.
– Новобранец! Рядовой Капралов! – отрапортовал я и лихо щелкнул каблуками. – Знакомлюсь с расположением части и прохожу комиссии. Здесь по приказу старшины, чтобы заклеймить личный браслет. Разрешите выполнять?
Рыжий замялся. Хотелось ему, понятно, вздрючить меня по всем статьям. Но близость прекрасной возлюбленной сделала его мягким и великодушным.
– Разрешаю, рядовой. Только быстро!
– Ну, это уж не от меня зависит. – Я протянул браслет Веронике, галантно склонив голову. – Не затруднит?
– Нет. – Она вдруг совершенно очаровательно порозовела. – Я сейчас!
И скрылась за дверью, где находился «пыточный гроб».
– Откуда родом, рядовой? – без интереса спросил Бобик, равнодушно глядя сквозь меня.
– Петуховские мы, – с готовностью откликнулся я. – Слыхал небось?
Он окончательно похоронил меня среди непримечательных сереньких личностей, не стоящих его внимания.