– Ты – Хельга Линдбург, – с нажимом произнес страшный незнакомец. – А я твой муж Бран. Мы направляемся к твоему брату Андерсу. По которому ты очень соскучилась, моя дорогая жена.
Я моргнула, ничего не понимая. Хельга? Муж? Брат Андерс?
Единый, я точно сейчас заору. Это совершенно бесполезно и непродуктивно, но очень хочется. Заорать так, чтобы этот странный человек оглох и оставил меня в покое!
Но я не заорала. Кажется, я даже дышать стала тише.
Мужчина склонился ниже к моему уху.
– А вот Миру Коллинз временно забудь. Потому как Мира Коллинз совершила преступление и была осуждена на год заключения.
– Что? – изумилась я. – За невинную шалость?
– За нарушение закона Конфедерации. Была осуждена, но вместо заключения предпочла другой вид наказания. Изобразишь Хельгу Линдбург, выполнишь, что я скажу, и будешь свободна.
– Но кто вы?
– Говори мне «ты», дорогая супруга. Не переживай, можно сказать, что я представитель власти. Ты ведь помнишь учреждение, куда тебя привезли? Помнишь? Все твои действия на благо Конфедерации. И помочь мне – это твой долг перед своей страной.
Я нахмурилась. Снова захотелось пить, высохший язык все еще царапал рот. Но снова просить воду я не стала.
О чем говорит этот человек?
Последнее, что я помню – это строгий кабинет и военного в кресле. Хотя нет, там был кто-то еще – в плаще и капюшоне.
Дальше память забуксовала и отказалась выдавать что-нибудь дельное. Ничего не помню!
– Хотите сказать, что я согласилась помочь вам?
– Конечно, – тронула губы мужчины кривая неестественная ухмылка.
И снова меня передернуло от несоответствия этих губ и этих глаз.
– Ведь помимо тебя осужден и твой брат. И его друг – Джет Варниш. Им тоже грозит по два года заключения. Это конец их спортивной карьеры, ты ведь понимаешь. Но своей готовностью сотрудничать с властью ты, Хельга, обеспечишь парням свободу. Спасешь их и себя. В конце концов, это и правда была лишь глупая шутка. Зачем же ломать вам всем жизнь из-за глупости? Ведь так?
Я растерянно молчала. В голове все еще шумело, мысли текли вяло. Происходящее мне по-прежнему не нравилось, как и этот человек. Единый, и зачем я согласилась запустить того фантома! Вот зачем?
– Так? – с нажимом повторил мужчина.
– Так, мой дорогой супруг Бран, – с трудом выдавила я.
– Умница. – Он криво улыбнулся. – Я знал, что мы поладим. Ссориться ни к чему, поверь мне.
Да уж, ссориться в железной коробке, несущейся под облаками, действительно глупо.
– И что же я должна сделать? – спросила я и осторожно потрогала гудящую голову. Казалось, в ней поселился рой озлобленных шершней, пытающийся выбраться на волю.
– Всего лишь улыбаться и отзываться на имя Хельга. Еще можешь упоминать своего брата, по которому очень скучаешь. Не слишком сложно, правда?
– И все? – нахмурилась я. Даже мой затуманенный разум чуял какой-то подвох.
– И все.
– Что ж… звучит несложно. Но я могу прежде связаться со своим братом Алексом? Позвонить ему? Он знает, где я? А мои родители? Им уже сообщили?
– Как много вопросов… Не переживай. Твоя семья получит объяснения, которые всех успокоят. И нет, ты не можешь позвонить. Здесь телефон не работает.
– Послушайте, это все какое-то недоразумение. – Я беспомощно оглянулась, словно надеясь увидеть Алекса и Джета, которые выскочат вон из того железного ящика с воплем: сюрприз! – Это все как-то ненормально! Должны ведь быть бумаги, есть законы… предписания там, суды… Разные! Я свободный человек! У меня есть права! Есть семья! Родители и брат! И я не сделала ничего плохого! Я всего лишь…
– Оказалась не в том месте и в не то время. Чаще всего с этого все и начинается, – мягко произнес незнакомец.
На миг мне даже почудилось в его словах сочувствие. Но заглянув в гранитные глаза, я снова увидела лишь битое стекло и камень.
Я обвела взглядом железное нутро маленького самолета. Мысли с трудом ворочались в голове, и ощущала я себя совершенно разбитой. Что мне вкололи? Сколько прошло времени?
Что, демоны всех подери, мне теперь делать?
Словно подслушав мои мысли, псевдо-Бран посоветовал:
– Сядь поудобнее, Хельга. Самолет идет на посадку.
Я хотела огрызнуться, но тут железную птицу ощутимо тряхнуло, и в моем горле образовался тугой колючий ком. Проклятье! Я ведь всегда боялась летать! Ненавижу это дело! В воздухе я ощущаю себя совершенно беспомощной, слабой и больной. А я терпеть не могу все эти чувства.
Как назло, самолет затрясся так, словно собирался развалиться. Незнакомец снова надел свои очки и невозмутимо уставился в противоположную стену, предоставив мне самостоятельно сражаться со своим ужасом и усиливающейся тошнотой.