Так, возвращаясь к именам, общечеловеческая формула о значимости имен и о связи с каждым из них определенной духовной и отчасти психофизической структуры, устойчивая в веках и народах, ведет к необходимому признанию, что в убеждениях этого рода действительно есть что-то объективное и что человечество, всегда и везде утверждая имена в качестве субстанциальных сил или силовых субстанций или энергий, имело же за собою подлинный опыт веков и народов, вылившийся в вышеуказанной форме.
Это «нечто», возбуждавшее и возбуждающее внимание к именам, по-видимому, несмотря на свою повседневность, несколько расплывчато, а может быть, потому и представляется расплывчатым, как все никогда не прекращающееся, что повседневно. Хорошо известна малая доступность анализу и сознательным формулировкам слишком привычных впечатлений. Тем менее область ономатологии доходит до сознания забронированного от нее целой системой предвзятых посылок. Но в некоторых случаях возникают именные явления, поражающие и предвзятого наблюдателя. В душе они порождают невольное ощущение своей подлинности, от которой не отделаться ссылками на случайность таких совпадений, и тогда такие события встают стражами заповедной от вторжений рационализма области. Эти стражи и невдумчивых заставляют хотя бы на мгновение задуматься и почувствовать в именах эмблемы чего-то им непостижимого. Несколько исторических примеров, наудачу взятых, пусть пояснят дело.
По сообщению Светония[14] в патрицианском роде К л а в д и е в «носили разные имена и прозвища; но имя Л у ц и й было исключено с общего согласия, когда из двоих носивших это имя одного обвинили в грабеже, другого — в убийстве».
Как отметил А. М. Рылеев, «1-го Марта, после развода в М и х а й л о в с к о м манеже, Государь (Александр II) пил чай у Великой Княгини Е к а т е р и н ы М и х а й л о в н ы, куда тоже была приглашена Княгиня Е к а т е р и н а М и х а й л о в н а Юрьевская (Долгорукова), но не приехала. Убийство совершено на Е к а т е р и н и н с к о м канале. Венчание Государя с Княжной Долгорукой происходило в 3 час. 33 мин. пополудни»[15].
Есть в истории какие-то знаменательные заторы и имен и названий. Не будем придумывать им нарочитых объяснений, но не будем и отрицать их. Так, в истории Сечи отмечено: «Знаменитый кошевой С у л и м а взял Кодак, построенный поляками в 1663 г., и тем возобновил независимость Сечи Запорожской, а 1775 г. тюремщиком, так сказать, той же Сечи был казачий полк С у л и м ы»[16].
Из жизнеописания Антония (Амфитеатрова) Архиепископа Казанского: «Предвестием скорой своей кончины — именно в 1879 г., Преосвященный Антоний, Архиепископ Казанский признавал то обстоятельство, что в ближайшее пред этим время скончались один за другим три Антония, бывший Епископ Пермский, находившийся на покое в Москве, отец наместник Троице-Сергиевой Лавры и Архиепископ Владимирский. «Вот целый «ordo А н т о н и е в» переселился уже в вечность, — говорил он не один раз, — и теперь прямая очередь за мною. Видишь, от Москвы так пошло через Владимир по дороге к Казани…» При этих словах нельзя было не видеть в нем глубокой положительной уверенности в предзнаменовании»[17]. О таких совпадениях сперва можно подумать как об искусственных поставлениях: что значит объединение четырех Антониев, когда за это время поумирали сотни Иванов, Петров и пр.; относительное количество таких смертей, признаваемых знаменательными, к общей смертности так ничтожно, что едва ли заслуживает внимания. Но при таких рассуждениях забывается о социальной значительности обсуждаемых смертей. Правда, много умирающих, но не много умирающих Епископов, когда и вообще-то их немного, так что почти единовременная смерть четырех, да притом одноименных, есть событие весьма мало вероятное. Следовательно, когда оно все-таки произошло, мы не можем не подумать об о с о б ы х причинах, к нему приведших. Эгалитарные понятия, как бы к ним ни относиться в порядке нормативном, во всяком случае не отвечают наличной исторической действительности; хорошо это или плохо, но строй всех существующих обществ основан на всяческих неравенствах. В силу таких неравенств различные члены Общества имеют различные по содержанию и по объему сферы своих влияний и деятельностей — различные удельные веса и коэффициенты общественной значительности. Следовательно, раз признана возможною знаменательность явлений природы или проявлений культуры, то нечего удивляться, что более внятные знамения относятся преимущественно к великим мира сего. Пусть они индивидуально и не могут быть признаны преимущественно пред другими членами общества, заслуживающими знамений, пусть есть много людей, нравственно, умственно и в прочих отношениях более достойных. Но самое общественное положение — власть, влияние, признание ведь тоже факт, тоже н е ч т о и не безразличны в мире, хотя бы и были направлены на зло; и о н и возникли не без причин, хотя бы эти причины и не встречали нравственного одобрения. Поэтому естественно ждать распространения тех же причин и на область знаменований, созвучного отголоска одних и тех же причин в двух параллельных планах. Может быть, представляется несправедливым, что в удел немногих выпадает не только мирская значительность, но вдобавок еще и вещие голоса знамений. Несправедливо, — но так: ни природа, ни история, ни духовность не знают справедливости —
15
Записки, сделанные со слов покойного г-на Александра Михайловича Рылеева. «Русская Старина», 1907, т. 132, с. 728.
16
А. С к а л о в с к и й. История новой Сечи или последнего войска Запорожского. Изд. 2-е, ч. III. Одесса, 1846, с. 214, прим. 1.
17
Антоний (Амфитеатров), архиепископ Казанский и Свияжский. Казань, 1885, т. 2, с. 497, прим. 1.