- Символично, не правда ли? - улыбнулась Дания, гордая своей коллекцией, - Большинство из них мне привез Даниэль.
При упоминании этого имени Орна замерла.
- Даниэль?
- Да, он классный, правда? - подмигнула Дания и, плюхнувшись на кровать, похлопала ладошкой рядом с собой.
Орна медленно присела рядом, продолжая с интересом разглядывать маски.
- Смотри, это мексиканская маска бога дождя Тлалока. - Дания достала ближайшую к ней маску и протянула Орне. Она почти вся состояла из мозаики и цветных камней. Орна поморщилась и отдала ее обратно. Какое-то неприятное ощущение вызывало у нее это «лицо» - приоткрытый, будто в унынии, рот, раскосые или вообще какой-то неправильной формы, словно живые, глаза... «Бррр...»
- Представляешь, жрецы надевали эту маску во время ритуала, например, чтобы вызвать дождь в засуху, - Дания приложила маску к своему лицу и устрашающе завыла.
- Я люблю дождь... - сказала Орна.
- А знаешь, почему ты любишь дождь?
- Ну и почему же?
- Ты просто не любишь Солнце.
- Не правда, я очень люблю Солнце! - встрепенулась Орна и тихо добавила,- любила - при жизни.
- Любишь как явление, потому что оно само по себе позитивно. Но не как свет. И напротив, ты ведь не любишь дождь как воду. Тебя подсознательно привлекает сумрак... полумрак, который неизменно сопутствует пасмурной погоде. Поэтому тебе кажется, что ты любишь дождь.
Орна задумалась над ее словами, а может, действительно...
Тем временем Дания достала еще одну маску и, смеясь, снова примерила ее на себя:
- Жезл приходит в деревню. - Заговорила она таинственным голосом, иногда поглядывая на какой-то желтый от древности листочек. - Топор хорошо поработал над ним. Маски с горящими, горящими глазами приходят в деревню. Глаза маски - глаза солнца, Глаза маски - глаза огня, Глаза маски - глаза стрелы, Глаза маски - глаза топора, Глаза маски - глаза антилопы, Глаза маски - глаза змеи Пылают! Пылают, пылают...
Орне стало не по себе, маски смотрели на нее со стен своими живыми глазами.
- Ты так нелепо в них смотришься, - усмехнулась она, убирая от лица Дании очередную маску. - Зачем они тебе? Чужие роли?
- Они мне необходимы сейчас, все эти обличия. Энерговампиры питаются иначе, чем ты, например.
- Энерговампиры? Что еще за...
- Да, Даниэль тоже энерговампир. Это высшая степень вампиризма, мы не простые кровопийцы. Ну, можем, конечно, иногда побаловаться. Для личного удовольствия.
- Ничего себе... Ну и как вы это делаете? Научи меня. Я тоже хочу.
- Смешная ты! - улыбнулась Дания, - К этому нужно идти годами, а-то и веками. Нужно научиться брать тонкие энергии под контроль. Это не так просто, как может показаться. Этого добиваются долгими тренировками. Возможно, тебе придется перемерить тысячи образов, чтобы найти оптимальный для тебя. Я выбрала для себя сексуальность. Я привлекательная девушка, мне интересно управлять этими потоками энергии.
- Здорово! А какая ты на самом деле?
- Такая, какой предстаю перед тобой.
- Нет... - хитро улыбнулась Орна.
Дания задумалась.
- Ты права, наверное. На самом деле я разная, как десятки этих масок. Очень и очень разная. Слишком разная, чтобы это было правдой... - в ее голосе послышалась грусть и какая-то обреченность.
Орна взяла ее за руку:
- Зачем?
- В этой своей новой жизни я хочу начать все сначала, раз уж мне дали такой шанс. Спасибо Даниэлю.
«Так это он ее воскресил, так же как меня? Для чего? У них что-то было? А может даже и сейчас есть!» - ревностно подумала Орна.
А Дания продолжала:
- Я больше не хочу показаться лишней или смешной. Уж лучше нелепой, но не смешной. Больше никогда.
- А что было в той жизни? Расскажи... - вкрадчиво попросила Орна.
- Не хочу ворошить...
- Прошу... Вот я разочаровалась в людях и не захотела больше. С меня было достаточно. Я обожала Солнце. У меня даже, кажется, были друзья. Но осенняя листва так печально шелестела под «гриндарами». И никто не брал телефонную трубку... Я прыгнула с балкона высотного дома.
Орна умолкла и Дания поняла, что ей можно довериться.
- А со мной это случилось ранней весной, когда Солнце только-только начинает пригревать, а трава зеленеть, на деревьях набухают первые почки и начинают ворковать птицы. Тогда меня еще звали Даша...
Даша шла по родным с детства улицам. Сегодня она специально приехала в этот район, чтобы побыть в одиночестве. Детство было радужным. Это потом отец ушел от них, а мать начала пить и обвинять во всем ее, Дашу. Она и правда любила отца, и он любил ее. Но потом просто взял и ушел. И Даша не знала из-за чего. А они с мамой остались. И сегодня она брела по этим улицам и знакомым дворам, чтобы забыть всех этих вновь и вновь появляющихся маминых дружков. В ушах гремел любимый металл, покрасневшие от слез глаза, скрывали темные очки, а в крови бродил терпкий хмель - три неотъемлемых составляющих единственного доступного для нее способа абстрагироваться от мира. От мира жестокости и обмана. А из соседнего дворика послышался невинный детский смех. У Даши кольнуло сердце. Уголки губ уже давно не складывались в улыбку. Сегодня она здесь, чтобы забыть, как бессонными ночами она заливала слезами подушку, слушая стоны, доносящиеся из соседней комнаты, а утром, собираясь в школу, каждый раз видела нового мужчину и ловила на себе их похотливые взгляды. Чтобы забыть, материны пощечины, когда она, Даша, отвергала их гадкие намеки и предложения. Забыть, как она уходила из дома, как ночевала по подъездам. А главное - забыть вчерашнюю сцену, которую ей закатила снова пьяная мать. Опять были крики и побои. Даша упала и в слезах повторяла: «Мама! Мамочка, не надо, пожалуйста. Мы начнем все сначала. У нас все будет хорошо! Мамочка. Мы справимся. Я устроюсь на работу. Я буду помогать. Мама! Давай начнем сначала. У нас получится. Мамочка, милая... Не надо...не надо...»