— Вы прекрасно говорите по-английски, — вставила Скалли.
— Merci. Я пятнадцать лет была замужем за англичанином. К сожалению, он скончался. Детей у нас нет, поэтому я легко могла отправиться, куда захочу. Я переехала сюда, надеясь начать жизнь с нового листа. Даже вернула свою девичью фамилию.
— А чем вы занимались на родине? — спросил Малдер.
— Вела финансовый учет в одном ресторане. Скучнейшее времяпрепровождение, но благодаря ему я смогла наблюдать за работой шеф-поваров и кондитеров и в итоге превратить свое хобби в профессию. — Мадам Арно широко улыбнулась, и ее глаза загорелись счастьем человека, мечта которого наконец сбылась.
— И как вам здесь живется? Мы слышали о некоторых… кхм… странных свидетельствах ваших соседей, — аккуратно подвел к нужной теме Малдер. — Что насчет того случая с Бенджамином Холлом? И вашей соседкой, которая так испугалась за вас, что вызвала полицию?
— О, ну вы же сами понимаете: это очень старый дом, — с улыбкой произнесла мадам Арно.
Агенты переглянулись, не вполне понимая, как трактовать последнюю фразу, и Скалли решила истолковать ее на свой лад.
— Само собой. Сквозняки, старые трубы, прогнившие доски…
— Нет-нет, я хочу сказать, что у дома богатая история. Здесь жило и умерло немало людей. Неудивительно, что тут может ощущаться их присутствие. — Мадам Арно легкомысленно пожала плечами, как будто говорила о самых естественных и будничных вещах на свете. — Я тоже зачастую что-то вижу и слышу иногда странные звуки, но меня это не пугает. «Они», кем бы они ни были, обитают здесь много дольше моего и имеют на то полное право. Я стараюсь жить с ними в мире. — Улыбка Скалли моментально стала натянутой, а в глазах промелькнуло скептическое разочарование. Малдеру же явно не терпелось расспросить женщину обо всех услышанных ею «странных звуках» и увиденном «чем-то», но он, по-видимому, счел, что этот разговор можно оставить на потом. Или просто почувствовал раздражение напарницы.
— Последний вопрос, мадам Арно, — сказал Малдер. — Вы сказали, что в тот день отлучались по делам. Где вы были?
— Мне бы не хотелось говорить. Это мое личное дело. Une affaire privée. Да и какое это имеет значение? — В голосе Аннетт вдруг проступил металл. — Вы же явно считаете, что что-то произошло с мистером Берком здесь, в доме. А дома-то меня точно не было.
— Разве кто-то может это подтвердить? — спросила Скалли.
Мадам Арно, словно не веря своим ушам, удивленно перевела взгляд со Скалли на Малдера и обратно.
— Послушайте. Я меньше всех заинтересована в том, чтобы за моим магазином, на открытие которого я истратила все до последнего гроша, закрепилась дурная слава. Да и чем мне мог насолить этот бедолага? — Она пожала плечами и кивнула в знак того, что беседа окончена. — А теперь простите, я должна идти: на пороге уже стоит покупатель. Теперь для меня каждый клиент на вес золота.
Обернувшись, агенты действительно увидели в дверях старушку, которая, не обратив на них никакого внимания, торопливо просеменила к витрине с булочками. Скалли посмотрела на Малдера и кивком указала на дверь, но тот, наклонившись к ней, умоляюще прошептал:
— Мы что, правда возьмем и уйдем отсюда? Мы же до сих пор не завтракали!
Мадам Арно не то услышала его громкий шепот, не то догадалась о содержании их беседы.
— Может быть, попробуете мой шоколадный фондан? — спросила она, стоя за кассой и отсчитывая старушке сдачу. — Прежде чем вы спросите, агент Малдер, это бисквитный десерт с жидкой начинкой из горячего темного шоколада. Сверху и по бокам хрустящая корочка, а внутри — настоящее шоколадное блаженство. Я подаю его с шариком ванильно-мятного мороженого, а сверху украшаю ягодами и взбитыми сливками. И к тому же…
Малдер громко сглотнул, а Скалли поспешила ответить:
— В другой раз, благодарим. — И потянула напарника к выходу.
— Хотя бы возьмите с собой круассаны! — продолжала кричать им вслед мадам Арно. — Есть шоколадные, фруктовые, с заварным кремом… — К счастью, Скалли успела вытолкать Малдера за дверь, прежде чем он скупил бы не только проклятые круассаны, но и весь магазин впридачу.
***
— Вот уж не думала, что ты такой сладкоежка, — сказала Скалли, с облегчением выдохнув, как будто только что спаслась сама и вытащила напарника из-под обломков пылающего дома. То ли от приложенных усилий, то ли от разгоревшейся к десяти утра жары она так устала, что ей пришлось смахнуть со лба пот.
— Не могу поверить, Скалли, что ты только что обрекла нас на то, чтобы завтракать неизвестно где вместо этого райского места!
— В Новом Орлеане и без стряпни главной подозреваемой найдется чем полакомиться. Ты же сам заманивал меня сюда гумбо и джамбалайей.
— Кто ест на завтрак суп и рис с ветчиной?
— Тогда вернемся в отель и, как обычно, съедим порцию вафель с отвратительным кофе. А потом поедем в аэропорт, — невозмутимо заявила Скалли.
— Это еще почему? — спросил Малдер, бросив последний тоскующий взгляд на теперь казавшуюся ему такой желанной дверь в кондитерскую.
— Малдер, у этой дамы руки, может, и золотые, а вот мозги слегка набекрень. Ты же сам слышал. И да, знаю, что ты мне ответишь, но даже тебе придется признать, что местная полиция с этим делом прекрасно справится. Мисс Диабет вполне могла сама бог знает что натворить.
— Зачем?
— Да откуда я знаю? Может, у нее в спальне алтарь для жертвоприношений!
— Брось, Скалли. Если человек верит в не самые научные, на твой взгляд, вещи, это еще не делает его психом или маньяком. Взять хотя бы меня…
Скалли с трудом подавила приступ возмущения, напомнив себе, что основная цель всего этого предприятия — развеяться, погреться перед унылой зимой и, конечно же, помочь Малдеру (да и себе) вспомнить, что их работа может приносить не только боль и разочарование.
— Ладно. — Она вздохнула и подняла руки в знак поражения. — Твоя взяла.
— Отлично! — Малдер с довольным видом потер руки. — Значит, впереди у нас много дел. Сначала давай поговорим с дочерью пострадавшего…
— Сначала давай в самом деле позавтракаем.
***
Американский Юг все-таки был удивительным местом, и это касалось даже завтраков. В какой еще части Штатов людям пришло бы в голову подавать в качестве традиционного утреннего блюда мамалыгу с креветками? Только увидев, что каждое второе кафе на их пути на все лады рекламировало этот «завтрак дня», Скалли вспомнила про выражение «пояс мамалыги», которым иногда обозначали все южные штаты от Техаса до Вирджинии. Ну, а Малдер, разумеется, настоял на том, чтобы попробовать местного колорита, раз уж Скалли лишила его возможности заработать ожирение в кондитерской. Завтрак давно остался позади, но она до сих пор с ужасом вспоминала стоявшую перед ней огромную тарелку щедро сдобренной маслом и тертым сыром кукурузной каши с соте из креветок с беконом и зеленью. Скалли, привыкшая завтракать легким йогуртом и кофе, осилила в лучшем случае треть этого вкусного, хотя и специфического и чрезвычайно вредного блюда, о чем уже горько сожалела. После плотной трапезы она едва-едва поспевала за бодро шагающим вперед Малдером: еда осела в ее желудке каким-то чудовищным камнем и словно тянула вниз, а сверху с такой же силой придавливал полуденный зной, и Скалли казалось, что она вот-вот рухнет и лужей растечется по земле.
Впрочем, в последнее время ей не требовалась тарелка каши с морепродуктами, чтобы почувствовать себя подобным образом. Уже давно какая-то непонятная хроническая усталость буквально преследовала ее по пятам: даже в понедельник утром, отдохнув на выходных (когда выпадала такая возможность), она уже просыпалась измотанной. Скалли даже всерьез начала опасаться, что у нее лунатизм и она, сама о том не подозревая, куда-то ходит и чем-то занимается по ночам. Но в то же время отдавала себе отчет в том, что усталость эта на самом деле была не физического свойства. Это странное мучившее ее состояние никак не сказывалось на качестве ее работы: Скалли все так же могла часами проводить вскрытия, преследовать подозреваемых, блестяще стрелять и безупречно составлять отчеты для Скиннера. Порой ей казалось, что только энтузиазм и энергия Малдера помогали ей оставаться на плаву, но после дела Ли Роша она отчетливо ощущала, что и в его внутреннем стержне появился какой-то надлом. Но если сама она никак не могла перебороть охватившую ее апатию, то Малдер, видимо, сражался со своей, пытаясь вышибить клин клином и проявляя ненужный пыл и суетясь больше обычного. Что только добавляло Скалли раздражения и, если уж совсем начистоту, выглядело несколько жалко.