Он заказал устрицы и пятидолларовый бифштекс, потом откинулся в своем кресле и стал наслаждаться представлением. Он обратил внимание на брюнетку, которой раньше здесь не было. Она превосходно сложена, лицо умное и в то же время вызывающее. Он подозвал официанта.
— После представления можешь спросить у нее, не захочет ли она присесть ко мне на глоток вина.
Понимающе улыбнувшись, официант ответил:
— Я уверен, она придет, мистер Смит.
Поразительно, как быстро меняются события: все выглядело теперь совершенно иначе! Час тому назад он был несчастным нищим, теперь он опять сидел на коне... Много позже он, улыбаясь, говорил брюнетке:
— Девочка, ты как раз то, что мне нужно сегодня вечером, ты спасла мне жизнь! — он и не подозревал, насколько его слова были близки к истине.
Бэньон курил одну сигарету за другой. Дождь прекратился, воздух в этот поздний час был холодным и свежим. Он посмотрел поверх высокого здания, провел рукой по усталому лицу. Он знал лишь одно: здесь, в этом богатом доме, жил Ларри Смит. Пока Дэв держал меж пальцев ниточку, он будет тянуть ее до тех пор, пока она не превратится в веревку, петлю, которую можно будет накинуть на шею убийце. Ларри Смит был наемным убийцей, за которым стояла более значительная фигура.
Дэв Бэньон ждал уже часов пять. На него нахлынули воспоминания, и он берег свое горькое одиночество, потому что ничего другого на этом свете Кэт ему не оставила. Конечно, была еще Бриджит, но ей нужно было подождать, пока он выполнить свою задачу.
Он отбросил сигарету и подошел к своей машине. Взглянул на часы, подумал, что Ларри Смит едва ли явится сегодня домой. Дэв решил зайти в какой-либо бар и затем вернуться в гостиницу.
Он остановился на Маркет-стрит, вошел в бар и сел в нише, заказал виски. Он не хотел, чтобы его видели.
Музыкальный ящик проигрывал обычную программу модных песенок. В соседней нише сидела группа студентов. Они очень важничали, разговаривали во весь голос, пили пиво и посмеивались над официанткой.
Дэв Бэньон уставился на свои огромные руки, лежавшие на столе. Когда официантка подала виски, он попросил ее принести сразу всю бутылку.
Минут через двадцать пришел Макс Стоун в сопровождении Дебби и телохранителя Джонса. Дебби взобралась на стул перед баром. Стоун подошел поприветствовать хозяина. Джонс тоже сел к бару, но так, чтобы все время видеть своего босса. Макс направился к обтянутому зеленым сукном столу. Он сделал ставку и проиграл, ставил и проигрывал снова. Постепенно он приходил в бешенство. Не потому, что ему было жаль денег, дело не в них — ставки были незначительные, но Макс Стоун не умел проигрывать. Уже вечером он проигрывал в покер в течение четырех часов. Потом извинился и сказал, что хочет немного развеяться, пока к нему не пойдет карта.
— Не убирай так быстро кости, — закричал он на девушку, — я тоже хочу видеть, что они показывают!
— Конечно, мистер Стоун.
Бармен улыбнулся ему, хозяин сделал то же самое, и Дебби ему улыбнулась. Они знали, что сейчас он раздражен и может вспылить по малейшему поводу. Только Джонс, защитник своего босса, не улыбался. Ему не платили за улыбки. И он сидел в конце стойки с безразличным выражением лица, наблюдая за Стоуном, за людьми, которые становились рядом с ним и смотрели на Стоуна, когда он орал на девушку. Наблюдал холодными серыми глазами, от которых ничто не ускользало. Ничто?..
— Не поднимай их так быстро! — повторил Макс и ударил кулаком по столу.
— Конечно, конечно... — девушка нервно усмехнулась.
Через несколько секунд Стоун закричал:
— Черт возьми, ты жульничаешь, ты играешь нечестно! — кожаный стаканчик глухо ударился о стену.
Стоун широко размахнулся, его толстая рука ударила девушку по лицу. Удар был настолько неожиданным и сильным, что та упала со стула. Девушка вскочила, забилась в угол. Широко раскрытыми, полными ужаса глазами смотрела она на Стоуна.
Бармен тотчас начал вытирать стакан, а посетитель у стойки, знавший Стоуна, быстро взял сдачу и незаметно пошел к двери.
Стремительно подлетел хозяин, взял Макса за руку, желая его успокоить, и сказал:
— Макс, забудь, пожалуйста, это недоразумение. Она сегодня же получит расчет.
Стоун стряхнул его руку.
— Что у тебя за заведение?
Посетители, недовольные шумом, глядели в сторону Стоуна, желая понять, в чем суть происшествия.
Макс Стоун стоял посреди помещения, засунув руки в карманы, и, постепенно успокаиваясь, наблюдал, как одна пара глаз за другой избегали его вызывающего взгляда. С самоуверенной надменностью набросился он на молодого парня:
— Ну, чего пялишься?
— Ничего, абсолютно ничего, — выдавил из себя парень в пестром костюме и отвернулся.
Вышибала заведения, угловатый мужчина в незаметном темно-синем костюме, стоял за Стоуном, готовился к действиям, если это будет необходимо. Джонс соскользнул со своего сиденья и стоял готовый к бою, он видел все.
Ничего не было слышно, за исключением тихих всхлипываний девушки в углу.
Один из студентов, сидевших по соседству с Дэвом, встал, за ним встали и другие. Сильный рослый парень, посмотрев на своих друзей, произнес:
— Смотрите, этот жирный боров избил девушку, — голос его звучал удивленно, и его добродушное лицо стало суровым.
Он оставил нишу и направился к Максу. Джонс перехватил его на полпути, уткнувшись плечом ему в грудь, затем оттолкнул к нише.
— Героя из себя корчишь, да? — сказал Джонс и сжал кулаки.
Между тем два официанта уже занялись юношей, усадили его в кресло. Он, правда, сопротивлялся, но это ему не помогало. Его лицо побелело. От ярости? От страха?
Один из официантов сказал:
— Будь осторожен, парень! Это же Макс Стоун. Макс Стоун, тебе ясно? Не лезь в дела, которые тебя не касаются!
— Но ведь он избил девушку.
— Хорошо, хорошо, — сказал официант, — пусть он побил ее. Он может делать все, что захочет, это тебя не касается.
Официант посмотрел на Джонса и криво усмехнулся.
— Вообще они неплохие парни, только немного несмышленые.
— Отвыкни от таких штучек, — сказал Джонс юноше, — будет лучше для тебя самого.
Дэв Бэньон медленно поднял голову, Джонс стоял всего в нескольких шагах от него.
«Держись!» — сказал он себе. Он узнал Стоуна, босса Западной Филадельфии, он видел спор, поводом которому было плохое настроение Стоуна. Бэньону казалось даже, что он угадал причину этой злобы; он знал и Джонса, неразговорчивого, любящего показать свою силу человека, чувствовавшего себя лучше всего в тех случаях, когда он мог подраться.
Он ощущал гнев, заполнивший его всего, как могучий поток.
Вновь он внимал словам Джонса:
— Не стоит, парень, не ершись, если ты еще хочешь жить, понятно? У тебя еще молоко на губах не обсохло...
Ножка бокала хрустнула в руке Бэньона. Он встал в проходе между двумя нишами.
— Алло, Джонс! — позвал он.
Джонс вздрогнул, ошеломленно уставился на Бэньона, равнодушно неприветливое выражение сразу исчезло с его широкого лица.
— Советую и тебе не вмешиваться, Бэньон.
Бэньон взял Джонса за отвороты пиджака одной рукой и подтянул его к себе.
— Тогда скажи, что меня касается! — он произнес это тихо, грозно и сурово. — Скажи, что касается меня?
Джонс провел языком по пересохшим губам.
— Я... Что я должен тебе сказать, Бэньон?
Кулак Бэньона еще крепче сомкнулся на отворотах куртки. Он поднял руку так, что Джонс мог стоять только на цыпочках.