— Опять в гараж, — всплеснул руками Турецкий. — Вы, кроме работы и гаража, куда-нибудь ходите?
— Так у меня же мотоцикл наполовину разобран, — с убийственной логикой ответствовал охранник. — Не верите, сходите, посмотрите. Одна у меня мечта…
Ситуация повторялась с точностью до смешного. Ковырялся в гараже допоздна, когда вернулся, не помнит, жена уже спала. «А если бы не спала, все равно подтвердила бы алиби благоверного, — заключил Турецкий. — Куда же она без кормильца— глазки не прокормят»…
Возможно, он делал что-то не то, сверлила предательская мысль. Пусть так, бодался он с интуицией, но, даже делая что-то не то, надо делать это тщательно. Он поставил машину под гигантской ивой в глуши частного сектора, дошел почти до оврага, поросшего криворукими деревцами, несколько минут стоял за оградой, прячась в кустах, рассматривал небольшой зеленый дом с застекленной верандой, погруженный в зелень цветущих ранеток. Открытый гараж со старенькими «Жигулями», летняя кухонька с завалившейся крышей, первые всходы на крохотном огороде. На участке было чисто, но чувствовалось отсутствие мужской руки. Следователь Шеховцова в серой косынке переставляла какие-то коробки на застекленной веранде. Отворилась дверь, из дома вышел полный мужчина с окладистой короткой бородой. Он передвигался с трудом, опирался на палочку. Супруги мирно перебросились парой слов, женщина подставила плечо, помогла мужчине спуститься с крыльца. Процесс был долгий, мучительный — по ходу их спуска Турецкий испытал катарсис. Она усадила супруга на лавочку у завалинки, еще немного поговорили, затем Шеховцова взяла коробку и понесла ее в летнюю кухню. Завернула за сарай, поставила, передохнула. Что-то заблестело в ее глазах. Она смахнула слезинку указательным пальчиком, снова взялась за коробку, понесла свою беду…
Турецкий решился подать голос, когда она возвращалась. Глаза ее были сухи.
— Мать честная, это вы… — Она немного оробела, подошла к ограде. Напрягся мужчина на завалинке, вытянул шею, прищурился.
— Не волнуйтесь, я не в гости, Анна Артуровна. Я вижу, вы заняты по хозяйству.
— Не отдыхаю, это точно, — она сухо усмехнулась. — Случилось что-то страшное, Александр Борисович?
Версия преступления, еще вчера казавшаяся сомнительной и надуманной, выходила на первый план. Он, кажется, начинал прозревать, что происходит в этом городке (а также за его пределами). На эту версию указывали многие факты и наблюдения украдкой. То, что он делал сегодня утром, возможно, было пустой тратой времени. Он уже жалел, что затеял этот «обход». Но что еще оставалось делать, раз начал? Очень жаль, что приходится отнимать время этой достойной женщины, но такая уж работа, будь она проклята. Но ничего, скоро, судя по всему, его работа закончится, невзирая на то, что этот городок его упорно отвергает. Он погорячился вчера, когда сказал, что знает имя убийцы, но появляются новые факты, так что, возможно, уже к вечеру…
— Вы что-то недоговариваете, Александр Борисович, — досадливо поморщилась Шеховцова, посмотрела через плечо на мужа, сделала ему знак, что все в порядке. — У вас такой вид, словно вам крупно не поздоровилось. Это касается того, что наш городок вас отвергает?
— Ерунда, покушение на жизнь, — объяснил Турецкий. — Сколько их было, сколько будет — не пересчитать. Не стоит внимания. Расскажите, чем вы занимались вчера вечером.
А то ли он не в курсе? Во всяком случае, он точно знает, чем она занималась до восьми вечера. Приехала домой, накормила мужа, уложила его спать. Примерно в десять, разобравшись с делами, включила телевизор, посмотрела новый российский фильм известного режиссера.
— «Утомленные сибирским цирюльником»? — улыбнулся Турецкий. — Неужели ваш муж постоянно спит?
— Такой организм, — пожала плечами Шеховцова. — Немного походит, устанет, ложится спать. Часов двенадцать за сутки набегает. Он сильно поправился за последний год, хотя, возможно, это даже хорошо…
— Вы последней уходили вчера из прокуратуры?
— Нет, что вы… — женщина задумалась. — Я зашла перед уходом в свой кабинет, выключила компьютер. Потом заглянула в приемную. Оксана уже ушла… Ушел ли Виктор Петрович, не знаю, но внизу я точно слышала голос Лопатникова — он смеялся, разговаривая с кем-то по телефону.
— А Ситникова?
— М-м… Точно! — Шеховцова широко раскрыла глаза. — Когда я спускалась по лестнице на первый этаж, она стояла в курилке, дымила как паровоз, мы еще перекинулись парой слов. Только не спрашивайте, о чем, я не помню, очень спешила домой. Это Ситниковой после работы заняться нечем… Вы не утолите мое любопытство, Александр Борисович? Может, все-таки расскажете, что с вами вчера стряслось?