Квоут покачал головой:
– Хотя нет. Началось все в университете. Я пришел туда учиться магии, такой, о которой рассказывают в историях. Магии Таборлина Великого. Я хотел узнать имя ветра. Я хотел огонь и молнию. Я хотел получить ответы на десять тысяч вопросов и доступ в их архивы. Но я обнаружил, что университет имеет мало общего с историями, и был страшно разочарован.
Хотя, пожалуй, на самом деле все начинается с того, что привело меня в университет. Внезапные огни в сумерках. Человек с глазами как лед на дне колодца. Запах крови и паленого волоса. Чандрианы…
Он кивнул сам себе:
– Да-да. Полагаю, с этого все и началось. Во многом это история о чандрианах.
Квоут потряс головой, словно избавляясь от каких-то мрачных мыслей.
– Но, видимо, начать следует даже раньше. Если уж это должно быть нечто вроде книги моих деяний, торопиться мне некуда. Стоит потрудиться, чтобы меня запомнили не обязательно исключительно с хорошей стороны, но хотя бы более или менее точно.
Но что сказал бы мой отец, если бы услышал, как я рассказываю историю таким образом? «Начни с начала». Ну хорошо, уж рассказывать так рассказывать!
Квоут подался вперед:
– Насколько я знаю, в начале Алеф соткал мир из безымянной пустоты и дал имена всему сущему. Ну, или обрел имена, которыми все сущее обладало изначально, это зависит от версии истории.
Хронист позволил себе слегка усмехнуться, однако не поднял взгляд от страницы и не перестал писать.
Квоут и сам улыбнулся и продолжал:
– Я вижу, вы смеетесь. Ну хорошо, для простоты предположим, что аз есмь центр мироздания. Поэтому опустим кучу нудных лишних подробностей: эпосы о возникновении и падении империй, саги о подвигах, баллады о трагической любви. И сразу перейдем к единственной повести, которая действительно имеет значение.
Его улыбка стала шире.
– Моей!
Зовут меня Квоут. Имена – важная вещь, они многое говорят о человеке. Я же получил куда больше имен, чем кто-либо имеет право носить.
Адемы зовут меня «Маэдре». В зависимости от произношения, это может означать «пламя», «гром» или «сломанное дерево».
Ну, «пламя» – это понятно, достаточно на меня посмотреть. У меня рыжие, огненно-рыжие волосы. Родись я пару веков назад, меня бы, наверное, сожгли, как демона. Я стригусь коротко, но растут они вихрами. И, если дать им волю, они начинают торчать во все стороны, так что у меня и впрямь такой вид, как будто я охвачен пламенем.
«Гром» – это, пожалуй, из-за мощного баритона, в детстве меня много готовили к сцене.
«Сломанное дерево» никогда не казалось мне чем-то особенно важным. Однако, оглядываясь назад, я могу предположить, что это значение оказалось пророческим, хотя бы отчасти.
Мой первый наставник прозвал меня «Э-лир», потому что я был толковый и знал это. Моя первая настоящая любовница прозвала меня «Дулатор», потому что ей нравилось, как это звучит. Еще меня называли «Шадикар», «Легкая рука» и «Шестиструнный». Звали меня «Квоут Бескровный», «Квоут Мистический», «Квоут Убийца Короля». Все эти имена мною заслужены. Куплены и оплачены.
Но в детстве меня звали Квоутом. Отец однажды объяснил, что это имя означает «знающий».
Ну, конечно, меня еще по-всякому называли. В большинстве случаев – невпопад, хотя не сказать чтобы незаслуженно.
Мне доводилось воровать принцесс у королей, спящих в курганах. Я сжег городок Требон. Я провел ночь с Фелуриан и возвратился живым и в своем уме. Меня выгнали из университета в том возрасте, когда большинство людей только собираются туда поступать. Я бродил при луне дорогами, о которых другие страшатся говорить даже среди бела дня. Я беседовал с богами, любил женщин, писал песни, от которых менестрели плачут.
Возможно, вы обо мне что-то слышали.
Глава 8
Воры, еретики и шлюхи
Если эта история должна хоть отчасти быть похожа на книгу моих деяний, начать следует с начала. С того, кто я и что я на самом деле. А для этого вам следует помнить, что, прежде чем сделаться кем бы то ни было еще, я был одним из эдема руэ.
Вопреки распространенному мнению, отнюдь не все странствующие актеры – эдема руэ. Моя труппа не была толпой оборванцев, которые паясничают на перекрестках ради нескольких пенни и поют песни, чтобы не лечь спать без ужина. Мы были придворные актеры, люди лорда Грейфеллоу. Для большинства городков наш приезд был более важным событием, чем праздник средьзимья и солинадские игры, вместе взятые. Наша труппа обычно путешествовала как минимум на восьми фургонах и включала более двух десятков артистов: актеров и акробатов, музыкантов и фокусников, жонглеров и шутов – мою семью.