Зима
– Он абсолютно, абсолютно сумасшедший! – говорил я Симмону с Вилемом в тот же вечер в «Эолиане».
– Он магистр, – тактично возразил Симмон. – И он за тебя поручился. И, судя по тому, что ты рассказывал, именно из-за него тебя не исключили.
– Даже я не говорю, что он глупый. К тому же я видел, как он делал такое, что я даже не возьмусь объяснить. Но факт остается фактом: он совершенно не в своем уме. Он толкует об именах, о словах, о могуществе, и так по кругу. Пока он об этом говорит, все это звучит замечательно. Но на самом деле это ничего не значит.
– Да брось ты ныть, – сказал Симмон. – Ты стал ре-ларом раньше нас обоих, хоть твой поручитель и чокнутый. И вдобавок получил два оборота серебра за то, что сломал руку Амброзу. И упорхнул вольной пташкой. Мне бы твоей удачи, хотя бы половину!
– Ну, не то чтобы вольной пташкой, – сказал я. – Меня ведь еще высечь должны.
– То есть как? – удивился Сим. – Ты же вроде говорил, что все отменили?
– Исключение отменили, – сказал я. – А порку нет.
Симмон разинул рот:
– Господи, ну как же так?
– Малефиций, – вполголоса сказал Вилем. – Они не могут допустить, чтобы студент упорхнул вольной пташкой после того, как они сами признали его виновным в наведении порчи.
– Вот и Элодин так говорит.
Я выпил. Выпил еще.
– А мне плевать! – с жаром сказал Симмон. – Это же варварство!
На последнем слове он стукнул кулаком по столу, опрокинул бокал, и по столу растеклась черная лужа скаттена.
– Черт!
Он вскочил и принялся отгребать скаттен руками, чтобы тот не полился на пол.
Я хохотал, не в силах остановиться, пока из глаз не хлынули слезы и живот не заболел. Отдышавшись, я почувствовал, что с души у меня свалился огромный камень.
– Сим, ты чудо! – от души сказал я. – Иногда мне кажется, что ты единственный честный человек, какого я знаю.
Он смерил меня взглядом:
– Да ты пьян!
– Нет, честно. Ты хороший человек. Мне таким никогда не быть.
Судя по виду Сима, он никак не мог понять, издеваются над ним или нет. Подошла служанка с мокрой тряпкой, протерла стол, отпустила несколько ядовитых замечаний. У Сима хватило порядочности смутиться за всех троих разом.
К тому времени как я вернулся в универ, уже совсем стемнело. Я ненадолго заглянул к Анкеру, кое-что прихватил и отправился на крышу главного здания.
Я с удивлением обнаружил, что Аури ждет меня на крыше, несмотря на то что небо было ясное. Она сидела на низенькой кирпичной трубе, рассеянно болтая босыми ногами. Волосы окутывали ее хрупкую фигурку полупрозрачным облаком.
Когда я подошел ближе, она спрыгнула с трубы и сделала небольшой шаг в сторону, который выглядел почти как реверанс.
– Добрый вечер, Квоут!
– Добрый вечер, Аури, – сказал я. – Ну как ты?
– Я чудесная, – твердо ответила она, – и вечер чудесный!
Обе руки она держала за спиной и переминалась с ноги на ногу.
– Что же ты мне сегодня принесла? – спросил я.
Она расплылась в своей солнечной улыбке:
– А ты мне что принес?
Я достал из-под плаща узкую бутылку:
– Вина медового.
Она ухватила бутылку обеими руками:
– О, да это королевский дар! – Она с восхищением уставилась на бутылку. – Подумать только, сколько пьяных пчелок! – Она откупорила пробку, понюхала ее.
– А что там, внутри?
– Солнечный свет, – сказал я. – И еще улыбка, и вопрос.
Она поднесла горлышко бутылки к уху и улыбнулась мне.
– Вопрос на самом дне, – сказал я.
– Тяжелый вопрос, – сказала Аури и протянула мне руку.
– А я тебе колечко принесла.
Колечко было из теплого гладкого дерева.
– А что оно умеет? – спросил я.
– Оно хранит тайны, – ответила Аури.
Я поднес колечко к уху.
Аури серьезно покачала головой, ее волосы заколыхались.
– Нет, оно их не рассказывает, только хранит!
Она подступила ко мне вплотную, взяла колечко и надела его мне на палец.
– Владеть тайной вполне достаточно, – мягко упрекнула она. – Требовать большего – это уже жадность!
– Оно мне впору! – слегка удивился я.
– Ну, это же твои тайны, – сказала Аури, словно объясняя это ребенку. – Кому же еще оно будет впору?
Аури откинула волосы за спину и снова сделала этот странный шаг в сторону. То ли реверанс, то ли танцевальное па.
– Квоут, я хотела предложить тебе присоединиться сегодня ко мне за ужином, – сказала она с серьезным видом. – У меня есть яблоки и яйца. Могу также угостить чудесным медовым вином.
– Я буду очень рад поужинать с тобой, Аури, – торжественно ответил я. – У меня есть хлеб и сыр.
Аури проворно спустилась во дворик и через несколько минут вернулась, принеся мне изящную фарфоровую чашечку. Она налила вина нам обоим и принялась пить, прихлебывая по чуть-чуть из серебряной кружечки размером немногим больше наперстка.