Он зыркнул на парня, тот покаянно потупился и зачерпнул ложку рагу.
А Коб продолжал:
– Ну так вот, поскольку Квоут не мог позволить себе жить в университете, там все было очень дорого, он вместо этого поселился в городке по соседству, который назывался Амари. – Он бросил пристальный взгляд на Хрониста. – Жил Квоут в трактире, где ему дали комнату бесплатно, потому что вдова, хозяйка трактира, привязалась к нему и он там помогал по хозяйству вместо платы за содержание.
– И еще на лютне играл, – вставил Джейк. – Он был очень искусен в игре на лютне.
– Слушай, Джейкоб, лопал бы ты свой ужин и не мешал бы мне рассказывать! – огрызнулся Старина Коб. – Что Квоут был искусен в игре на лютне – это все знают. Потому-то, собственно, та вдова к нему так и привязалась. То, что он играл каждый вечер, – это и была часть его работы по хозяйству.
Коб торопливо отхлебнул пива и продолжал:
– И вот как-то раз Квоут отправился в город по поручению вдовы, и тут вдруг какой-то проходимец достает свой нож и говорит, что если, мол, Квоут не отдаст ему денежки вдовы, то он Квоутовы кишки растянет вдоль всей улицы. – Коб ткнул в мальчика воображаемым ножом и устремил на него угрожающий взгляд. – Опять же, не забывайте, что Квоут был совсем еще щенком. Меча у него тогда не было, а даже и будь у него меч, адемы еще не научили его как следует сражаться.
– И что же сделал Квоут? – спросил ученик кузнеца.
– Ну, – Коб поудобнее развалился на табурете, – дело было среди бела дня, и они стояли прямо посреди площади городка Амари. Квоут уже собрался было кликнуть констебля, но, видите ли, он всегда смотрел в оба. И вот он обратил внимание, что у того проходимца зубы белые-пребелые…
Мальчишка расширил глаза:
– Это был сладкоед?
Коб кивнул.
– И, хуже того, он принялся потеть, точно загнанная лошадь, взгляд у него был безумный, а руки… – Коб тоже расширил глаза и вытянул трясущиеся руки. – Так что Квоут понял, что мужика совсем приперло, а это означало, что он родную маму прирежет за гнутый пенни.
Коб еще раз как следует приложился к кружке, нарочно нагнетая напряжение.
– И что же он сделал? – выпалил Баст с дальнего конца стойки, театрально ломая руки. Трактирщик гневно зыркнул на своего ученика.
Коб продолжал:
– Ну, поначалу-то он растерялся, но мужик с ножом все ближе, и видит Квоут, что тот дважды просить не станет. И решил Квоут прибегнуть к черной магии, которую вызнал из тайной книги, что хранилась под замком в университете. Произнес он три ужасных тайных слова – и вызвал демона!..
– Демона?! – чуть ли не вскрикнул ученик кузнеца. – Такого, как тот…
Коб медленно покачал головой:
– О нет, тот демон был вовсе не похож на паука. Он был хуже. Тот демон был весь соткан из теней, и когда он обрушился на того мужика, то укусил его в грудь, прямо напротив сердца, и высосал из него всю кровь, будто мякоть из сливы.
– Обугленные руки, Коб! – сказал Картер чрезвычайно укоризненным тоном. – Мальчику из-за тебя кошмары сниться станут. Он еще год будет при себе эту чертову железную палку таскать из-за всей той ерунды, которой ты забиваешь ему голову.
– А я по-другому слышал, – медленно сказал Грэм. – Я слышал, что там была женщина, которая не могла выбраться из горящего дома, а Квоут призвал демона, чтобы тот его защитил от пламени. Он вбежал в дом и вынес даму из огня, и она ни капельки не обожглась.
– Да послушайте, что вы несете! – с отвращением сказал Джейк. – Чисто ребятишки на средьзимье. «Демоны украли у меня куклу!» «Демоны пролили молоко!» Не путался Квоут с демонами. Он же в университете учился именам всяким, верно? Так вот, тот мужик кинулся на него с ножом, а он призвал огонь и молнию, как Таборлин Великий.
– Это был демон, Джейк! – сердито сказал Коб. – А иначе история получается дурацкая. Он вызвал демона, демон выпил из того мужика всю кровь, и все, кто это видел, пришли в великий ужас. Кто-то сказал священнику, священники обратились к констеблю, и констебль в тот же вечер пошел и забрал его из трактира вдовы. И бросили его в тюрьму за то, что он якшается с темными силами, и так далее.
– Небось люди просто увидели огонь и подумали, будто это и есть демон, – упорствовал Джейк. – Люди – они такие, сам знаешь.
– Ничего я не знаю, Джейкоб! – отрезал Коб, скрестив руки на груди и привалившись к стойке. – Может, объяснишь мне, какие они – люди? И вообще, валяй, рассказывай сам всю эту чертову историю, раз ты…
Коб осекся: снаружи, на крыльце, раздался топот тяжелых башмаков. Наступила тишина, а потом кто-то принялся возиться со щеколдой.