Баст испуганно вякнул, пролетел через весь зал и приземлился на один из массивных деревянных столов. Стол сломался под весом Баста, и тот остался лежать среди обломков, обмякший, как тряпичная кукла. Наемник поднялся на ноги. С левой половины его лица ручьем хлестала кровь. Но его это, похоже, совершенно не заботило. Он снова обернулся к Хронисту, по-прежнему сжимая окровавленной рукой острие сломанного меча.
У него за спиной Шеп схватил нож, лежащий рядом с початым кругом сыра. Это был простой кухонный нож, с лезвием примерно в пядь длиной. Крестьянин, сурово нахмурившись, подступил к наемнику сзади и нанес сильный удар сверху вниз, целиком вогнав короткое лезвие в тело наемника, там, где плечо переходит в шею.
Вместо того чтобы рухнуть на пол, наемник развернулся и полоснул Шепа по лицу зазубренным лезвием меча. Брызнула кровь, Шеп вскинул руки к лицу. И тут наемник стремительным движением, будто пальцем дернул, развернул обломок металла и вонзил его в грудь крестьянину. Шеп отшатнулся, привалился к стойке и рухнул на пол. Обломок меча так и торчал у него между ребер.
Наемник поднял руку и с любопытством пощупал рукоять ножа, застрявшего у него в шее. Лицо у него было скорее озадаченным, чем разгневанным. Он подергал нож. Обнаружив, что нож не поддается, он снова разразился диким, птичьим хохотом.
Теперь, когда задыхающийся, истекающий кровью крестьянин оказался на полу, наемник снова как будто отвлекся, словно позабыл, чем он был занят. Его глаза медленно блуждали по залу, лениво скользя по разломанным столам, черному камину, громадным дубовым бочкам. Наконец взгляд наемника остановился на рыжем человеке за стойкой. Когда пришелец обратил внимание на Коута, тот не побледнел и не отшатнулся. Их глаза встретились.
Взгляд наемника снова сделался внимательным и сосредоточился на Коуте. Наемник опять расплылся в широкой, безрадостной ухмылке, которую струящаяся по лицу кровь делала особенно жуткой.
– Те айтийин Сеаталой? – осведомился он. – Те Ринтаэ?
Коут почти небрежным движением взял с прилавка темную бутылку и швырнул ее через стойку. Она ударила наемника в зубы и разбилась. В воздухе поплыл резкий запах бузины, настойка залила по-прежнему ухмыляющееся лицо пришельца и его плечи.
Коут обмакнул палец в жидкость, которой была забрызгана стойка. Что-то пробормотал себе под нос, сосредоточенно хмуря лоб. И пристально уставился на окровавленного человека по ту сторону стойки.
Ничего не произошло.
Наемник протянул руку через стойку, ухватил Коута за рукав. Трактирщик остался стоять неподвижно. В тот момент на его лице не отражалось ни страха, ни гнева, ни удивления. Он выглядел просто усталым, унылым и впавшим в оцепенение.
Прежде чем наемник успел вцепиться в руку Коута, он пошатнулся: Баст налетел на него со спины. Басту удалось перехватить одной рукой шею наемника, а второй он впился ему в лицо. Наемник отпустил Коута и обеими руками ухватился за руку, сдавившую ему шею, пытаясь вывернуться. Когда руки наемника коснулись его, лицо Баста превратилось в застывшую гримасу страдания. Скаля зубы, он бешено царапался свободной рукой, пытаясь выдрать наемнику глаза.
У дальнего конца стойки ученик кузнеца наконец достал свой железный прут из-под стола и распрямился. Юноша бросился вперед, через попадавшие табуреты и распростертые на полу тела. Взревев, он высоко вскинул железный прут.
Глаза Баста, который по-прежнему цеплялся за наемника, вдруг расширились от ужаса при виде надвигающегося подмастерья. Он разжал руку и шарахнулся назад, запнувшись о разломанный табурет. Баст упал на спину и бешено пополз прочь от них обоих.
Наемник обернулся и увидел надвигающегося высокого парня. Он улыбнулся и протянул окровавленную руку. Движение выглядело грациозным, едва ли не ленивым.
Ученик кузнеца отбил руку в сторону. Почувствовав удар железного прута, наемник улыбаться перестал. Он схватился за руку, шипя и плюясь, как рассерженная кошка.
Юноша снова замахнулся железным прутом, хлестнув наемника прямо по ребрам. Тот отлетел от стойки и упал на четвереньки, вереща, точно ягненок под ножом.
Кузнецов ученик перехватил пруток обеими руками и с размаху, точно колун, опустил его на спину наемника. Раздался зловещий хруст ломающихся костей. Железный прут отозвался негромким звоном, точно далекий колокол, приглушенный туманом.
Окровавленный, со сломанной спиной, пришелец по-прежнему пытался доползти до дверей трактира. Лицо его утратило всякое выражение, рот был разинут, издавая негромкий вой, такой же непрерывный и бездумный, как шум ветра в зимних кронах. Подмастерье ударил еще и еще раз, орудуя тяжелой железякой непринужденно, словно ивовым прутиком. Он оставил глубокую борозду в досках пола, потом сломал ногу, руку, еще несколько ребер. Но наемник все полз и полз к дверям, визжа и стеная, скорее как зверь, чем как человек.