Дхусс негромко рассмеялся.
— Мудрые верят в пришествие Рокового Дитя. По разным системам гадания и предсказаний им могут быть и ты, и я, и Мелли. Она — скорее всего. И опять же, если Мудрые попытаются применить к этой несчастной силу — им придётся солоно. Очень солоно.
— Ну вот, наконец-то хоть что-то дельное. Значит, Мелли устроит Мудрым заварушку, во время которой мы и скроемся. Что ж, неплохой план, не хуже других.
— Нам не потребуется скрываться, Алиедора, уверяю тебя. Напротив, Мудрые станут на коленях умолять нас помочь им «совладать с чудовищем».
— Она настолько сильна, эта Мелли?
— Очень, Алли.
— Не называй меня так!
— Почему?
— Я не Алли. Я — Гончая. Лучшая из всех.
— Хорошо, — не стал спорить дхусс. — Так вот, о Гончая, лучшая из всех, Мелли сильна невероятно, так же сильна, как набравшая ход лавина в зимних горах. Я видел. Я знаю.
— Значит, Мудрые сами снимут с нас цепи?
— В точку, Алли… о, извини, Гончая.
— И нам ничего не надо делать? — подозрительно осведомилась Алиедора. — Чародеи, они, знаешь ли, такие… ждёшь от них одного, а получаешь… — Она поёжилась, вспомнив трёхглазого Метхли.
— Нет, отчего же. Ты права, чародеи, превысив некий предел силы, начинают мыслить… странно. Если Мудрые не разглядят в Мелли угрозы, если не обратятся к нам с просьбой о помощи, мы… — Он помедлил, словно на что-то решаясь.
— Мы?..
— Мы просто сбежим. Драться со всем Смарагдом у меня нет никакого желания. Я никому не хочу зла. Даже нашим пленителям.
Слабак, презрительно подумала Алиедора. Вот потому-то ты и проигрываешь. Вот потому-то тебя и предадут все, кто только можно, потому что люди идут за силой и только за ней. Больше ни за чем.
А ты? — вдруг спросила она себя. Ты его тоже предашь? Оставишь при первой возможности?
Разумеется, пожала она плечами. Это путь Гончей. Это путь Некрополиса. Ты должна побеждать, а не распускать нюни.
Нет. Всё-таки нет. Это хорошо для мяса, для таких, как эта провалившаяся Стайни или даже для обычных Гончих. Алиедора — особенная, избранная, единственная — потому и стала таковой, что всегда шла собственным путём.
Ох… Она откинулась, прижимаясь затылком к шершавым доскам.
Ты чего-то недоговариваешь, дхусс. Сперва наплёл про замки, про какие-то иные бытийные планы — уж не оттого ли, что не желаешь проливать кровь бывшего наставника? И потом — что Мудрые сами не просто подарят нам свободу, но ещё и упрашивать станут выступить вместе с ними?
Врёшь, прекраснодушный дхусс. Боишься моей силы, тебе страшно, что я разнесу вдребезги твой драгоценный Смарагд. Боишься — и врёшь. Разумеется, во спасение, как и все подобные тебе. Признаться даже самим себе у вас не хватает смелости.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Значит, спасаться нам не нужно, ничего делать не нужно. Просто чуток подождать, пока нас не усадят за праздничный стол.
— Я надеюсь, что это будет именно так.
Угу-угу. Будет, всенепременно будет.
Но больше ведь он сейчас ничего не скажет, этот шипастый упрямец.
— Сколько, ты думаешь, я продержусь ещё без эликсиров? Ты ведь с этого начинал, правда, дхусс? И как же, по-твоему, я должна ждать обещанной тобою благости?
— Ты не теряла много крови, — тут же откликнулся Тёрн. — Стайни, когда мы её подобрали, почти умирала. Сидха Нэисс всадила в неё четыре 
(Neander Xazix), четыре Иглы-до-Сердца. Знаешь, что это такое, о Гончая?
Алиедора знала.
— Четыре? Невозможно. Даже после одной не выживают.
— А вот Гончая, или, вернее сказать, бывшая Гончая, по имени Стайни выжила.
Алиедора вдруг ощутила, как у неё начинает кружиться голова.
Что такое Игла-до-Сердца, она помнила. Мастер Латариус об этом говорил, и неоднократно. Помнила и то, что уцелеть после этого заклятья невозможно, если только не отобьёшь. Правившие в Некрополисе ревниво следили за успехами боевой магии всех остальных ведомых им рас, племён и государств. Отбить (Neander Xazix) можно, но для этого Гончей следовало быть почти Алиедорой.
Так. Очень интересно. И, несомненно, это очень заинтересовало бы Мастеров.
— Она не могла выжить.
— Ты видела своими глазами…
— Она не могла выжить! — заорала Алиедора, стискивая кулаки. — Если она не отдала концы сразу же, значит, была накачана эликсирами, да такими, что даже мне о них и подумать страшно!
— Ерунда, — не поверил дхусс. — Ей просто повезло. Невероятно, невообразимо — но повезло. Ну и я вовремя оказался рядом. И потом, когда мы доставили её к мэтру Ксарбирусу, он ничего не… Да и дальше, она вполне оправилась…
Ом-Прокреатор, ну какой же Тёрн болван. А туда же — лезет в паладины со своей Беззвучной Арфой!
— Дхусс Тёрн! — Алиедора постаралась, чтобы это прозвучало как можно холоднее и суше. — Можешь мне не верить, но после Иглы-до-Сердца не выживают. Если эта бывшая Гончая сумела ещё и куда-то уползти, получив не одну, но четыре, — это значит, её к этому специально готовили. Значит, влили такие эликсиры, что удержали её на самой грани смерти.
— Ну и что? — пожал плечами Тёрн. — Может, и влили. Какое это теперь имеет значение? Она больше не Гончая Некрополиса. Склянки с отравой из неё вырезаны, спасибо всё тому же мэтру Ксарбирусу.
Нет, всё-таки болван.
— Эти эликсиры, — постаралась сдержаться Алиедора, — не получала, насколько мне известно, ни одна Гончая. Я в том числе. Меня — да и других! — учили отбивать это заклятье, учили, несмотря на то что способных на такое — раз-два и всё. Пропустить Иглу-до-Сердца означало умереть, стать сырьём для зомбирования, и никакие ухищрения алхимиков Некрополиса тут помочь не могли. А если твоя распрекрасная Стайни выдержала четыре таких иголочки, значит, она вся, до кончиков пальцев, сделалась таким вот эликсиром с одной-единственной целью — пережить заклинание сидхи. Если бы в Некрополисе создали простую и надёжную защиту против (Neander Xazix) — можешь не сомневаться, он сыскался бы в венах каждой Гончей.
— Ну и что ты хочешь сказать, Алиедора?
Она зло усмехнулась, сверля взглядом окружающую тьму.
— А то, дорогой мой паладин, что всё это с самого начала было задумано в Некрополисе. Всё, с самого начала.
— И они, — Тёрн не скрывал иронии, — отправили особую, накачанную специальным эликсиром Гончую?
— Именно.
— Но что же это за эликсир? И почему его нельзя было дать, как ты говоришь, каждой Гончей? Мы встретились со Стайни уже много времени назад — с ней ничего не случилось, она свободна, отрава Мастеров Смерти ей больше не нужна… Я не понимаю тебя. Или, Алиедора, ты ошибаешься, и бывшей Гончей и впрямь просто очень-очень повезло.
Я не верю в такое везение, подумала Алиедора, сохраняя презрительное молчание. Твою Стайни специально готовили. И специально отправили туда. Вот только зачем?.. И что это за эликсир? Что-то необратимое? Медленно разрушающее всё тело? Или — стоп! — что он там говорил насчёт мэтра Ксарбируса?
— Что с ней сделал тот алхимик? Что он сделал с… — слово далось не сразу, — с бывшей Гончей?
Гончие не бывают бывшими. Когда она станет королевой Некрополиса, это сделается непреложным законом, и никакие посторонние «мэтры» ничего не смогут изменить. Гончая-предательница должна умереть в жутких муках и быть зомбирована. Точка.
— Очистил ей кровь. — Даже во тьме Алиедора уловила, как Тёрн с некоторым недоумением пожал плечами. — Вырезал вшитые скляницы с эликсирами. Вылечил её, одним словом.
— Ну вот тебе и ответ, — с торжеством бросила Алиедора. — Стайни должна была умереть или переродиться во что-то иное, но твой Ксарбирус её спас. Ну и ты, паладин, конечно, тоже приложил руку. И что же, у тебя не шевельнулось сомнения? Ты же знаешь, что такое Игла-до-Сердца!
— Я помогал раненой. Для сомнений это не место и не время.
— А потом? Неужели не задумался?
— Нет. Я не оскорбляю своих друзей и спутников пустыми подозрениями.