Майкл пробирался по улицам, проталкиваясь мимо людей с расширенными глазами, суетящихся, беспрерывно шевелящих губами, бормочущих молитвы и заклинания. Их головы были покрыты маленькими вязаными шапочками или высокими капюшонами джалабий, на ногах была самая разнообразная обувь, даже сандалии; приходили сюда и босиком по снегу. Люди, стоявшие или сидевшие на корточках на углах улиц и у фонтанов, скапливались в беспокойные группы: эти ищут самого надежного шейха для заключения контракта, те — нужного муфтия для аренды земли. И над всем, над каждой сделкой и каждым приговором висит страх. Никто не говорит здесь о чуме, никто не упоминает о смерти. Она приходит без напоминания.
Снаружи кафе казалось тихим. Здание было знакомым, таким знакомым, что Майкл мог бы нарисовать его с закрытыми глазами. Когда-то они с Томом Холли провели здесь много времени в беседах. Тогда он завидовал Тому — прочности его брака, непоколебимой верности его и Линды друг другу. Тогда с ним была Кэрол и в душе — пустота. А сейчас была Айше, но мир больше не был упорядоченным и понятным. По крайней мере, ни для него, ни для Тома.
Он долго следил за входом в кафе, бродя на порядочном расстоянии, как человек, которому некуда идти. За это время в кафе вошло и вышло только несколько посетителей — все мужчины в потрепанной одежде. Когда он в последний раз был здесь, люди больше следили за своей внешностью. Магазины по обеим сторонам улицы были пусты. Торговля текла вяло, покупатели боялись тратить те немногие деньги, которые сумели выцарапать из банков. Но хозяева по-прежнему сидели на каменных стульях, куря, читая Коран или произнося молитвы, и свет флюоресцентных ламп мерцал на их лицах. Майкл внимательно разглядывал их, пытаясь заметить признаки чрезмерного внимания или беспокойства.
Он сознательно рисковал, придя сюда, но выбора у него не было. Если Касима Рифата заставили говорить, Абу Муса знает, что они должны встретиться с Холли. Он знает дату и время. Единственное, чего он не знает, — значение слов «Сахарный Дворец». Догадается ли он? А может, он знает, что «Сукария» — место, где они постоянно встречались? Майкл надеялся, что нет. А Голландец? Что он знает? Сможет ли он выследить его здесь? Если Том добрался, то он уже сидит внутри и ждет. Только спустя час Майкл решился.
Санта-Клаус сидел за их старым столиком в задней части кафе. Он ничем не выдал, что узнал посетителя, но Майкл знал, что Том заметил его. Холли всегда как-то ухитрялся выглядеть вовсе не европейцем, а стопроцентным черкесом. Он не только соответственно одевался, но говорил по-арабски с протяжным сирийским произношением, которое обмануло бы кого угодно даже в Дамаске, легко терялся в толпе. Казалось, никто не обращает на него никакого внимания.
Майкл, не замечая его, подошел к стойке, где заказал чашку слабого кофе и черствое пирожное. Он сел за третий столик от Холли спиной к нему, потягивая кофе, достал из кармана номер «Эль-Джумхурийи» и развернул газету. Его поражало, что какие-то газеты еще выходят. И что все в городе делают вид, будто ничего не произошло. Все изменилось, но никто не признавал этого. Газета по-прежнему печатала радио— и телепрограммы — теперь сплошь религиозные или посвященные исламской культуре. В ней не было, правда, ни спортивных разделов, ни фотографий женщин, ни реклам, но по-прежнему были разделы новостей, статьи, даже страничка для женщин с рецептами и советами, как одеваться согласно новым законам.
Доев пирожное, Майкл заказал еще чашку кофе. Немного кофе пролилось на газету, и он вытер его своим носовым платком. Бросив взгляд в зеркало, он увидел, что Холли внимательно следит за ним. Он аккуратно сложил газету и отложил ее в сторону.
Его похлопали по плечу:
— Мин фадлак. Вы дочитали газету?
Он повернулся. Холли стоял рядом с ним. Майкл с трудом подавил желание обнять друга.
— Итфаддаль, — ответил он, протягивая газету Холли.
Холли поблагодарил его и собрался было уходить. И только тогда он повернулся и воскликнул:
— Валлах эль-азим! Это же... Боже мой, скоро я забуду свое собственное имя.
— Осман Фахми. А вы — Махмуд Райхан, не так ли? — Майкл знал, что может наделить друга любым именем, какое придет в голову.
— Правильно. Боже мой, сколько лет не виделись. Можно присесть?
Он уселся, и они еще несколько минут разыгрывали спектакль, ведя бессодержательный разговор. Люди за соседними столиками постепенно теряли интерес к их неожиданной встрече. Они говорили приглушенными голосами, и окружающие только изредка бросали на них равнодушные взгляды.
— Кажется, все в порядке, — наконец сказал Майкл. Он по-прежнему говорил по-арабски.
Холли кивнул:
— Могу поклясться своей жизнью, тут все чисто.
— Не торопись. — Майкл сделал паузу и оглядел Холли. Его друг похудел. От него до сих пор пахло пустыней. На голове он носил старую афганскую шапку, приобретенную из третьих или четвертых рук на маленьком базарчике в Дамаске или Аммане, — Майкл не помнил, где именно. Она была постоянным спутником Холли. Он потянулся через стол и пожал Тому руку. Тот смутился:
— Спокойно, старина. Они подумают, что мы пара извращенцев.
— Не бойся. Все извращенцы мертвы. Так говорят «ежедневные слухи», а они-то должны знать. И ради Бога, сейчас не до шуток.
— Что такое?
— Касим мертв. Касим Рифат.
— Никогда с ним не встречался.
— Один раз встречался. Он был моим радистом.
— Ах да. Теперь вспомнил. Он держал книжную лавку. Ты говоришь, он мертв?
Майкл все рассказал.
— Думаешь, он заговорил?
Майкл покачал головой:
— Иначе они уже были бы здесь.
— Может быть. — Холли огляделся. — Может быть. — Он помолчал. — Ты ничего не заметил? — спросил он.
Майкл тоже оглядел длинное помещение.
— Тут гораздо меньше людей, чем обычно. Но в этом ничего странного нет. Многие думают, что до сих пор действует комендантский час.
— Майкл, несколько посетителей ушли, но вот уже полчаса никто не входил.
Майкл снова огляделся. Двое мужчин встали и направились к двери. Она тихо закрылась за ними. Майкл и Холли остались едва ли не единственными в кафе.
— Тут есть черный ход? — спросил Майкл.
— Я все думал, когда ты задашь этот вопрос. Окно в туалете выходит в маленький переулок. Можем им воспользоваться. Но если они знают, что делают, то они поставят туда кого-нибудь. Должны.
Том достал пистолет и положил его на столик.
Майкл покачал головой.
— Бессмысленно, — сказал он.
— Это для тебя, — ответил Том. На улице раздался звук, похожий на шум ветра в ветвях. — Бери. Быстро.
Майкл положил пистолет в карман.
— Майкл, ты должен кое-что услышать.
Том пересказал ему то, что узнал от шейха Ибрагима. Об эль-Куртуби, о конференции в Иерусалиме, о планах похищения Папы.
— Зачем? — спросил Майкл. — В чем смысл? Чего он этим добивается?
Том покачал головой:
— Не знаю, Майкл. Он мыслит не так, как мы, но все его поступки имеют какие-то основания.
— Можно его остановить?
Том пожал плечами:
— Остановить? Сомневаюсь.
— Но ты хочешь, чтобы мы попытались.
— Я хочу, чтобы ты попытался. Яне пойду с тобой.
Майкл открыл было рот, но, прежде чем он произнес хоть слово, Том решительно поднял руку:
— Майкл, нам некогда спорить об этом. Кроме тебя, сделать это некому. У меня тут есть кое-что, что ты должен отвезти в Англию.
Он передал Майклу список имен, который дал ему шейх Ибрагим.
— Это список членов правой коалиции, с которой работает эль-Куртуби. Она имеет отделения по всей Европе, включая британскую организацию «Сталворт». Один из главных людей в «Сталворте» — Перси Хэвиленд. Он-то все это время и был нашим «кротом» в Воксхолле. Список написан его почерком. Я хочу, чтобы ты вернулся в Англию и передал его в надежные руки.