Проглотила информацию, толком не пережевывая, все равно бояться уже поздно. Поэтому попросту перешла к следующей теме.
– А что хотят Мастер Ань и Мастер Ото? Зачем мы им? – уточнила, кидая взгляд на упавший на пол рядом с собой свиток, вывалившийся из рук несколько мгновений назад.
– Там не сказано. Оба сообщают об отмене боев. – Нахмурившись, Ин отстранился и встал, занявшись мясом на вертеле, жарящимся над костром. – На ум приходит только исключение из додзе. Другой возможности кодекс синоби не предусматривает.
– Значит, узнаем, когда вернемся – обреченно произнесла я.
– Ну а теперь еда и сон. – Ободряюще погладив меня по спине, наставник потянулся и достал для меня тарелку с рисом. Порывшись в походном рюкзаке, развернул чистую ткань, вынул палочки и нож. Я потянулась к нему, забирая чашку, жадно уставилась на подрумянившуюся тушку кролика. Рот тут же наполнился слюной, кажется, я даже попыталась выхватить нож у Ина из рук, чтобы ускорить процесс.
Хмыкнув, Ин лишь отдернул руку и отрезал основательный кусок филейной части, протянув его мне.
– Спасибо. – Я тут же принялась за мясо, ощущая адский голод.
Быстро утолила первый голод, затем уже ела не спеша, иногда поглядывая на невозмутимого наставника, который проявлял чудеса выдержки. За какие-то пару дней он стал мне роднее всех!.. Смутившись ходом своих мыслей, я быстро дожевала остатки риса и протянула пустую тарелку Ину, зажимая пальцами той же руки палочки для еды.
Приняв у меня посуду, он положил ее в деревянную лохань с водой. Тут же раздался плеск, и щетка заскребла по стенкам чашки. Ин же невозмутимо сидел и доедал свою порцию, ранее отложенную в сторону.
Его внимательный взгляд не оставлял моего лица ни на мгновение. Разволновалась еще сильнее, заметив его пристальное внимание, поэтому я решила без лишних слов просто лечь спать. Завтра будет завтра. Думаю, на бой меня не вызовут, две недели неприкосновенности еще не прошли. А о том, что меня выгнали из додзе, даже думать не хотелось. В этом случае, конечно, все возможно, так как кодекс синоби на остальных жителей не распространялся, тем более отшельников.
– Переживаешь? – спросил откуда-то из-за моей спины наставник, стуча тарелками. Затем Ин снял верхнюю рубашку, оставшись только в тренировочных штанах, и лег рядом со мной. Бамбуковые матрасы так же, как и вчера, лежали рядом друг с другом. И я была этому искренне рада. Оказавшись лицом близко к голой груди Ина, хотела развернуться, но его нежные объятья притянули к себе раньше. Приятное тепло разлилось по всему телу, сердце хоть и ускорило ритм, но теперь уже не болело, скорее, просто волновалось. И все же, чему здесь волноваться? Я жива, здорова, сыта, согрета, другие же потребности тела выполнила ранее. Положительно не понимаю, что происходит.
– Я люблю тебя, Яла, – произнес он, прижимая сильнее к себе, его дыхание участилось.
– Прости, Ин… – начала было я. Он же вздрогнул, сглотнул и, кажется, перестал дышать.
– За что? – прохрипело его горло, не дождавшись окончания моей мысли.
– Я не знаю, что это значит… – выжала из себя и обрадовалась, что наконец призналась, потому как в ответ его губы прикоснулись к моим волосам. Внутреннее зрение подсказывало, что он улыбался, отчего мне тоже стало вдруг радостнее и даже как-то теплее внутри. Удивительная техника эта – «люблю».
Он же пояснил:
– Этими словами я лишь выразил малую толику своих чувств к тебе… Яла.
– Но… – вставила я, не успев договорить. Ин меня перебил, призвав к молчанию:
– Дослушай, пожалуйста. Я хочу рассказать, чтобы ты поняла.
Я лишь кивнула в ответ, носом касаясь его груди. Приятно. Поэтому, повернув голову в сторону, прижалась к нему щекой, ухом слушая сердечный ритм моего наставника, ускоренный.
– В шестнадцать лет, после того как ты меня отметелила в тот раз, я сам не понял, что произошло. Но меня стало тянуть к тебе с неведомой силой. Я мучился, не спал. Думал поначалу, что это месть. Образ твоих сверкающих глаз не шел у меня из головы. Заметив однажды, что ты бегаешь по утрам, я стал наблюдать. Вставал пораньше, чтобы успеть выполнить свои обязанности кинхо, а затем любоваться тобой. Первое время я просто сидел на крыше своего додзе и заодно тренировал дальность внутреннего зрения, потом бегал за тобой по крышам зданий. А когда отец обучил духовной технике, так и вовсе следил и за тренировками, стоя рядом своим духовным телом. Самозабвенность твоих движений и то, как ты расправлялась с другими кинхо без лишней жестокости, филигранно обходя болевые точки… В общем, я влюбился. Что это? При каждом взгляде на тебя в груди щемило так, что не продохнуть. Сердце бешено колотилось.