Руки Анны были ледяные, губы синюшные, а дыхание едва уловимое.
Плохо соображая, что делать, Антон счел самым лучшим просить о помощи их Гиппократа, выручавшего в любых обстоятельствах.
- Александр Францевич! Если не хотите завтра вскрывать еще одно тело, а то , боюсь, и два, пожалуйста, подъедьте. Очень хороший человек в беде. Девушка, она без сознания. Нет, внешних повреждений нет. Да, сейчас диктую.
Александр Францевич Миллер работал в первой половине дня с трупами в морге, а во второй-прикладывал все усилия, чтобы трупов было как можно меньше. Попросту вынимал бандитские пули из сыщиков, врачевал раны телесные, а то и душевные. Так что у юных штольцевцев, как в шутку Миллер называл сыскарей Штольцева, был свой Красный крест. Это чтобы не приходилось обращаться к официальным медикам и терять там время и нервы.
- Як Платоныч! Выделите-ка мне карету. Скороходов истерит, какую-то барышню нашел в беспамятстве. Съезжу ,гляну, что там, а потом мы-таки пропустим рюмашечку и доиграем партеечку.
- Ну мне все равно Вас ждать, так что сам довезу. Тем более ребята разъехались. Куда там?
Штольцев посерел, едва глянув на адрес. Он прочно был впечатан в его мозг. Он бы отсканировал его, даже будь он написан на китайском, не говоря уже о нацарапанном нечитаемым почерком их эскулапа.
Яков гнал так, будто за ним шла стена огня. Его и вправду кинуло в жар, не хватало воздуха, сердце колотилось.
- Хм, 60 на 40, с чего бы это так упало давление, - рассуждал Миллер, сделав два укола. – Такое чувство, будто она чего-то смертельно испугалась.
Постепенно лицо девушки утратило мертвенную бледность, дыхание выровнялось, однако в себя она еще не пришла.
- Постельный режим, горячий сладкий чай и отсутствие стрессов. Позвоните родным,– изрек доктор.
Переведя дух, Штольцев обрел способность здраво мыслить. Но это обстоятельство радостным должно было быть явно не для всех. Линия грозового фронта стремительно приближалась к бедному Скороходову. Угрожающе развернувшись в его сторону, Штольцев уже готов был метнуть, как Зевс, две –три молнии, как взгляд сфокусировался на огромном букете и переместился на открытку с подписью К. Разумов.
Скороходов был спасен. Ну, или казнь была отсрочена. Ох, предчувствовал же, что Яков Платоныч не одобрит его встречи с Анной Викторовной.
« Истинный громовержец», - подумал Скороходов, глядя на лицо шефа в эту минуту. Глаза сузились, желваки перекатываются, ноздри раздуваются.
Но метать молнии громовержец не стал, только со злостью стукнул кулаком по столу.
- Антон Андреич! А Вы как тут оказались?
Да и гнева уже не было, ведь главное , что он вовремя нашел Анну в таком критическом состоянии. Не окажись тут Скороходов, неизвестно, чем бы все закончилось.
Зная, что позаботиться о девушке некому, Штольцев без раздумий поднял ее с дивана.
_-Антон Андреич, закройте тут все и Александра Францевича отвезите домой.
Увидеть Штольцева с девушкой на руках - это последнее, что могли бы вообразить себе его коллеги, будь у них возможность принять участие в составлении каталога из серии «Невозможное – невероятное» . Его циничное отношение к женскому полу было притчей во языцех.
Бережно держа свою драгоценную ношу, Штольцев направился к двери, оставив позади два соляных столба, в которых превратились Миллер со Скороходовым.
«Конспи- ггг-аация, батенька, еще раз конспи-ггг-а-ация», - цитируя дедушку Ленина, пытался образумить Штольцев II.
Но Яков его не слушал. Он вез Анну в свою холостяцкую берлогу, порог которой не переступала ни одна женская нога, за исключением его родной тети Сони, ныне покойной.
Уложив девушку на кровать и тщательно укрыв теплым одеялом , Яков пошел ставить чайник.
Возвратившись, он осознал, что кровь пульсирует в висках так, будто он только что сразился с вражеским легионом. Он чувствовал себя как завоеватель, захвативший драгоценный трофей. Он готов был исполнить какой-нибудь ритуальный танец под звуки тамтамов и завладеть без остатка красавицей, беззащитно лежавшей в его кровати.
«Аве, Цезарь! Может все-таки барышню в чувство приведешь? Можешь поцеловать, как в сказке «Спящая красавица…»- засуетился Штольцев II.
Яков потер подбородок, отгоняя наваждение, опустился на кровать и начал аккуратно растирать заледенелые ладошки Анны, пару раз не удержавшись и поцеловав тонкие пальчики. Тут же ругая себя за эти словно ворованные ласки.
- Анна Викторовна! Очнитесь, пожалуйста, - рука Штольцева легонько похлопала по щеке девушку.
Вздрогнув, она открыла глаза, еще совершенно не понимая, где она и что с ней. Только знакомый голос вел ее из мрака на свет.