И сподручный нанес еще один удар Якову, который снова потерял сознание. Вылив на юношу воды, его снова привели в чувство.
Кровавый драматург продолжал издеваться над жертвами.
- Я вот думаю, какая картина вышибет у зрителей наиболее горькую слезу? Мать, медленно сходящая с ума на могиле сына или сынок, бывший «красавец, спортсмен, активист, комсомолец», который превратится в законченного нарика или периодически выпускаемого на волю пациента психушки?
Может вы, конечно и справитесь, кто спорит, чудеса случаются. Но один должен умереть.
Мать и сын, до этого дня бывшие счастливейшими людьми, всегда понимали друг друга с полуслова, даже с полумысли. Фразы можно было и не заканчивать, они знали, что другой и так поймет.
И в эту страшную минуту у каждого из них рвалась мольба: «Господи, если ты есть! Сделай так, чтоб убили меня!»
Делая вид, что раздумывает, Крест подкинул монетку, взвесил в руке и подошел к Якову. Схватил его за волосы и сказал:
- А чтобы ты, сосунок, еще и психологическим импотентом стал, вот тебе на память.
С этими словами он вонзил нож в область лопатки и провернул в ране.
- Это чтобы ты никогда не мог расслабиться и забыть это событие. Представь, только собрался поразвлечься, а барышня так это: «Ой, Яшенька, а что это у тебя за шрамик такой?» Я думаю, будет уже не до секса.
И после этого нанес смертельный удар ножом женщине прямо в сердце.
***
От этого удара перестали жить двое. Прекрасная женщина, любящая и любимая жена, мать. И потенциальная гордость любой дипмиссии, звезда команды КВН МГИМО, спортсмен, активист, жизнерадостный юный Казанова с сумасшедшими чертиками в зеленых глазах, или как его называли - Любимчик Яшка.
Но Крест очень сильно просчитался: родились тоже двое.
Первый – холодный, неуязвимый, бескомпромиссный истребитель мрази, практически машина по устранению криминалитета Железный Яков Платоныч Штольцев
Второй – неисправимый циник, критикан и провокатор Штольцев II.
Причем, первый бы вряд ли появился, не будь второго. Именно он холодным и язвительным голосом привел в чувство внутренне мертвого, часами просиживающего на могиле матери юношу.
«Я все понимаю. Но, стесняюсь спросить, ты долго будешь сопли на кулак наматывать? Ты хочешь, чтобы эти звери и дальше жили? Руки- ноги зажили? Вперед. Мать не воскресишь, но гадов раздавить ты обязан! А заодно подумай, скольких людей ты можешь спасти от таких нелюдей».
И недавно еще жизнерадостный мальчишка за короткое время превратился в молодого мужчину с чеканными чертами лица, холодными, будто подернутыми пеплом, глазами и нетающим снегом седины на висках…
Несколько недель они с отцом, не зная устали, словно сами превратились в хищников, выслеживали и отлавливали по одному тех убийц, и превращали в решето из двух пистолетов.
После последней казни – казни Креста у Платона Яковлевича словно отключился инстинкт самосохранения, и очень скоро он геройски погиб, спасая товарища. Ведь земные дела он завершил, насколько смог.
Любимая женщина ждала его на небесах, он в это верил, так как они были повенчаны. А за сына он больше не боялся. Этот молодой волк за себя постоять сможет.
И молодой волк превратился в волка-одиночку. Он поклялся, что никогда у него не будет никаких привязанностей, что никто и никогда из-за него не пострадает.
А чтобы доказать мертвому врагу, что сломить его не удалось и импотентом он не стал, Яков просто спал с барышнями, не более двух-трех раз с одной и той же. И делал это только жестко контролируя весь процесс : никогда не поворачиваясь спиной и посреди ночи просто уезжая. Поэтому за технику исполнения ему безоговорочно можно было ставить «6:0», а вот оценка за артистизм вряд ли дотянула бы до троечки.
***
Знакомый ветерок коснулся лица Анны, и она увидела маму Якова, присевшую на корточки и гладящую бесплотной рукой его жесткие , непокорные вихры.
- Анечка! Помоги ему! Я знаю, что он поклялся никогда не связывать себя отношениями. Но человек без привязанностей – это совершенная машина. Да, привязанности делают человека уязвимым, но в то же время делают его намного сильнее, дают ему крылья. Я хочу, чтоб он жил. В конце концов, сейчас не девяностые годы. Да и ты необыкновенная девушка, ты многое можешь. Аня, ты ведь не оставишь его?