Наглый гаишник, этот повелитель полосатой палочки, знаком велел
остановиться, а затем потребовал выйти из машины.
- Командир, прости, человек в опасности, на обратном пути оформишь мне все штрафы, какие только бывают, - Штольцев, дрожа от ярости, пытался решить вопрос миром.
Но зажравшийся «Капитан взвода к/Козлов» поняв, что у человека , действительно решается вопрос жизни и смерти, принялся добивать буквами закона, получая удовольствие от вида закипающего на глазах нарушителя. Очень ему нравилось таких самоуверенных, брутальных самцов обламывать. Но звезды расположились так, что удовольствие оказалось сомнительным.
Мощным ударом в челюсть Яков убаюкал гаишника, пристегнул его наручниками к рулю, выбросил ключ зажигания и рацию в кусты и помчался вперед.
Дорогу окружал сосновый бор. Проехав дальше, он увидел сетчатый забор, взгляд уперся в табличку «Частные владения». Отъехав назад, Яков загнал машину подальше от глаз. Затем легко перепрыгнув через ограждение, весь превратившись в одно сплошное чувство, побежал. Он точно знал, куда направиться. И через двадцать минут увидел коттедж, окруженный внушительным забором. Однако обойдя его вокруг, он не увидел ни признаков охраны, ни камер. Будто бы он был необитаем. Единственное, что привлекло взгляд- возле калитки, рядом с воротами прикреплено предостережение: «Осторожно, злая собака!» «Ну, уж с этим мы разберемся»,- подумал он.
Думая, где удобней перемахнуть через забор, он для очистки совести дернул ручку калитки, которая неожиданно подалась. Войдя внутрь, Яков думал увидеть какой-нибудь вольер или конуру. Однако реальность превзошла ожидания. Не успел он сделать и двух шагов, как его окружили исчадия ада- натасканные убивать доберманы.
В доли секунды пролетели в голове воспоминания. После похорон отца он приехал на кладбище, ранним пасмурным мартовским утром. Он стоял, погрузившись в свои горькие мысли. Как вдруг нутром почувствовал опасность. Его окружала неизвестно откуда взявшаяся свора одичалых голодных собак, с впалыми боками, свалявшейся шерстью и лютой ненавистью ко всему живому. Скалясь, они медленно подступали. Яков знал, что дикий мир и мир людей устроен по одному закону. Закону силы. Побеждает тот, кто сильней. Они сильней, их больше. Но, как и в случае с людьми, здесь важней сила духа, воли и главное, отсутствие страха.
После того, что случилось в его жизни, Яков не боялся никого и ничего. Мгновенно вычислив вожака, он схлестнулся с ним взглядом. Слепая животная ненависть, пождав хвост, отступила под стальной тяжестью уверенного взгляда человека, способного разорвать пасть любому.
После этого случая он забавы ради не раз наведывался к кинологам, входил в вольеры самых злобных псов и заставлял их отступать в угол, злобно порыкивая.
И сейчас Яков, вычислив главного этой своры, послал ему взгляд, заставивший зверя растеряться. Этот обычный двуногий был настоящим жестоким хищником, от которого разило опасностью. Отведя глаза в сторону, с недовольным рычанием, пес развернулся, подавая пример остальным и освобождая дорогу человеку.
Без веры нет любви
Душевное спокойствие, так необходимое, чтобы дать Анне уверенность, с катастрофической скоростью отступало все дальше и дальше. Убедившись, что он жива и относительно здорова, Яков вновь содрогнулся от мысли, которую поначалу удалось прогнать. Но как только он представил, что сделали с его Анной, он чуть не потерял контроль над собой. Кровь набатом стучала в ушах, по сердцу полоснуло острой бритвой растерзанное в клочья первобытное чувство собственника. Накатила волна какой-то безысходной злости, горечи. Душа рвалась на части.
Мягко отпустив Анну, он нашел ванную и засунул голову под струю ледяной воды. Постепенно холод отрезвил его, и на помощь эмоциям пришел рассудок. Анна ни в чем не виновата. Он будет с ней рядом и разделит ее боль. Он ее ни за что не оставит.
«Яков Платоныч, это ты ей одолжение делаешь, так типа по-рыцарски? А не напомнить ли тебе, кто во всем виноват?»- Штольцев II был серьезен как никогда.
Ну вот и шторм, тот самый, где волна за волной. Теперь его захлестнуло чувство вины. Как последний идиот, он сбежал от Анны, едва увидев знаки внимания к ней другого мужчины. А нет бы прийти к Разумову и недвусмысленно объяснить, что к этой девушке лучше не подходить. Хотя в то время он уже наверняка планы построил и так быстро не отступился бы. Но тогда не случилось бы этой беды, потому что Анна была бы под круглосуточным наблюдением.