— Акаги? А кто это?
— Это такая древнющая стерва с родинкой и крашенными в белый волосами, — со вкусом сказала я.
— А-а, эта.
Нагиса поерзал на своем неудобном стуле и потер шею.
— Ты знаешь, что она учитель Майи?
Я, кажется, скрипнула зубами. Гребаная ты вселенная. Как меня все твои хитрые связи задолбали. Нагиса все говорил, говорил — о десятках учениц, о многовековой карьере Акаги, о том, как все обернулось о том, что Майя…
— Стоп, — попросила я. — Не надо.
— Что?
— Не хочу знать, где она так ошиблась, что ее сослали. Если бы Майя захотела мне рассказать — она бы рассказала.
Каору просто кивнул — подозрительно быстро, будто бы он реагировал не на слова.
— Да ты, я смотрю, тут совсем распоясался, говнюк, — сварливо сказала я. — Перестал сдерживаться?
— Ага, — легкомысленно сказал Нагиса. — Мне не просто разрешали, мне приказывали лазать по чужим головам.
— А ты и рад, — хмуро сказала я. — Отрываешься за все?
— В смысле — за все?
Я невольно улыбнулась: очень уж по-дурацки прозвучал вопрос. По-дурацки и по-детски.
— Ну, думаю, вот эти все медицинские штуки здоровому человеку не нужны. Ты в курсе, что я тебя мысленно уже списала на органы?
Нагиса хохотнул и вдруг зашелся хриплым смехом. Он сидел за прозрачной пленкой, перхал, держась за перетянутое горло, и обе кибер-капельницы засияли, как рекламные витрины, впрыскивая что-то помирающему со смеху альбиносу. Я вскочила, вовремя вспомнила о пружинящем ничто между нами и так и осталась стоять: сжав кулаки, едва не касаясь носом энергетической пленки.
В сердце колотился панический смех зазеркальца.
Потом с той стороны открылась дверь, вошел лаборант в сером длинном халате и что-то впрыснул в плечо Каору. Хрипы затихли, и лаборант взял Нагису за плечо.
Взял — и окаменел.
— Каору?
— Ага.
Нагиса, гладя грудь, встал со своего места, игнорируя застывшего в непонятной позе «научника».
— У меня секунд сорок, потом пришлют робота, — быстро произнес он, подходя вплотную к силовому полю. — Поэтому слушай. Пытки — это вздор. Я не знаю, чего эти люди хотели, Аска, но они в сорок часов доказали себе и мне, что я человек. Непонятный, странный, но человек. Да, меня разобрали на части и собрали снова, но самая худшая пытка была намного раньше, и была она вот здесь.
Нагиса воткнул себе палец в бледный висок.
— Худшая пытка — это когда сам не знаешь, что ты такое, — прошептал он, припадая к экрану.
В дверях показался боевой андроид — огромный вооруженный шкаф — в сопровождении металлопода. Мелодичный перезвон, тонкий присвист приводов — и абсолютно счастливый алый взгляд, умиротворенная улыбка, и наркотик, вколотый в плечо, не имеет никакого к этому отношения.
Каору поднял руки и повернулся к новоприбывшим:
— Иду, иду. Сам.
— Что с ним? — певуче спросил протезированный, указывая лапой на скрючившегося лаборанта.
— Понятия не имею, — пожал плечами Нагиса. — Но через пять минут «оттает». Дайте еще пару секунд, а?
Человек, похожий на робота, и робот, похожий на человека, промолчали, так что Нагиса снова безнаказанно посмотрел на меня:
— Я очень хочу к звездам, Аска. Еще хоть раз. После всего этого.
— В зазеркалье не будет звезд, Каору. Ты же… Помнишь.
— Помню. Будем считать, что я образно, — ухмыльнулся зазеркалец. — И это, я рад за тебя.
«Ну, с ним хотя бы не нужно долго объясняться. Неловко, но… Удобно».
За дверью комнаты для свиданий лабораторного отсека я прислонилась к стене. Черный коридор «Тени» то сжимался вокруг меня, то снова становился пугающе просторным. Огромный каменный кишечник подрагивал, а я жалела, что тут негде присесть.
«Чертова громада, оплот мифов и страшилок всего космофлота, — думала я. — Проклятая ты махина. Ну почему ты не можешь быть просто „оплотом зла“?».
Я не заметила следующих дней. Наверное, во мне просто оказалось слишком много всего и сразу, и сработал какой-то спасительный предохранитель, который сделал — р-раз! И вот я вроде как хожу, думаю, ору на кого-то, с кем-то сплю, опять зачем-то прусь в научный отдел… Но это все вроде как и не я.
Эти дни прошли мимо, ведь выбирая между внешним миром и тем, что происходило внутри, я остановилась на более важном. Наверное, так получилось правильно, потому что когда однажды вечером за мной пришли, я уже знала, что всюду кругом права, что я смогу, и что Аска Сорью Ленгли — это лучшее, что могло случиться с этим миром.