— Как вы так точно рассчитали координаты для выхода флотов?
Мисато-сан прекратила греть нос чашкой и посмотрела на меня:
— Я ничего не рассчитывала.
Во как. Я прикусила губу. Подпространственная связь после резонансных боеголовок не работает — это раз. Значит, она не могла их вызвать. Корабли точно ориентировались не на червоточину и не на взрывы этих самых резонансных боеголовок — это два. Значит, они ориентировались на…
— Ага, — сказала Кацураги, и я вздрогнула. Стратег искоса следила за моим лицом.
— Гравитационный сдвиг при торможении — это теория. Их из изнанки видно тысячи, — сказала я, понимая, что вытянула счастливый билет. — Вы можете фильтровать нужный?
— Давай вкратце пройдемся по свойствам двигателя, — хмыкнула Мисато-сан. — Помнишь зависимость между калибровкой реактора и программой торможения?
Я кивнула. Меня трясло, потому что зависимость я помнила, но в упор еще не понимала решения. Но, черт побери, решение ведь существует! У меня над головой полыхали взрывы, а я сидела, жрала этот невкусный кофе, тосковала по простому и понятному кофесинту. И слушала слегка улыбающуюся женщину.
— …Вот так вот, — завершила Кацураги, откладывая стило в сторону.
Формула выглядела до безобразия изящной и простой, я пожирала ее глазами со всех сторон и очень хотела добавки.
— И кстати, — добавила Мисато-сан. — Помнишь Звезду Безумия? Именно по тормозному импульсу «Сегоки» я вывела «Ясиму» на перехват.
А-а, ну да. Я еще думала: что ж так близко и точно? Машинально кивнув, я снова вернулась к формуле. Все гениальное просто, говорите? Нихрена. Все простое — гениально.
Кацураги внимательно рассматривала меня, так что я даже смешалась и отвлеклась от выкладок стратега. Нет, ну что такое? Что еще мне надо сказать умного или глупого? И когда же, мать вашу, закончится ваш вечный экзамен?
— Хорошо, — сказала наконец женщина и поднялась. — Очень хорошо. Я буду в рубке. Примерно через час мы сможем пройти через «Фойершельд».
Я улыбнулась своим мыслям, и когда Кацураги вопросительно приподняла бровь, решилась:
— Знаете, войд-коммандер, мне на какую-то секунду показалось, что вся эта червоточинная эпопея была затеяна именно для разгрома сцинтианского флота. Чтобы они клюнули на нас, попали в капкан…
Кацураги пожала плечами:
— Мы всего лишь удачно достигли побочной цели.
Двадцать процентов флота вражеского государства при мизерных собственных потерях — клевая побочная цель, вот это я понимаю. Мимоходом, можно сказать. Только вот ни разу не ясно, почему сцинтиане так жаждут уничтожения кораблей с ATF. Их вон и без «дыроколов» разобрали на запчасти. И, опять же, еще где-то есть четыре пятых флота.
А, черт!
— Какие еще позиции людей атакованы?
— Столичная планета, Бездна Гадеса.
— Поэтому ушла «Тень»?
— Верно.
«Верно». Черт, я молодец. Странная война со странными приоритетами. Атака на оплот Империи и судоремонтные системы — это, получается, обманные маневры сцинтиан, а вот мы — самая настоящая цель. Допустим, Кацураги их переиграла, и хитрые комбинации трехпалых засранцев горят в аду. Мотивация расстановки приоритетов неясна.
— И за что они воюют? — поинтересовалась я.
Кацураги стояла у двери и поправляла воротник своего кителя. Что-то там было неправильно с эти воротником: он натирал шею.
— Наша разведка так и не смогла добраться до сути переговоров сцинтиан и Предвестий, — медленно произнесла Кацураги. — Беда в том, что посредниками выступали Черви Пустоты.
— Зато сцинтианам вы смогли влегкую слить наши летные данные, и подвоха те не заподозрили.
— Ты имеешь в виду то, что их легко выманили к «Фойершельду»?
— Да.
— Когда-нибудь расскажу, как обмануть самую хитрую разведку, — сказала Кацураги и открыла двери. — Я в рубке. И можешь называть меня «Мисато-сан».
В коридоре свет был приглушен, там маялся размазанный силуэт металлопода, он рад был даже хоть честь отдать, лишь бы не торчать и не бездельничать. А потом дверь встала на место, и я осталась одна.
Я улеглась на диван. Прозрачный потолок кое-где вспыхивал последними огоньками сражения, и мне выпало любоваться им вот отсюда. Мягко, на языке — горечь треклятого кофе, в голове — хитрые комбинации замудреной имперской политики и стратегии.
Я улыбалась.
Какая-то часть меня хотела быть звездным рыцарем и мстить за людей, которые рисковали собой, охраняя опасную червоточину. Это была моя замечательная часть, она познакомила меня с Синдзи, эта часть меня выгрызала победу у баронианцев, у мутировавших ученых с «Ируила», у девочки-солнышка.