— Я запускаю форсированное сканирование, а ты свяжись с другими кораблями. Пусть передадут данные о прохождении сквозь «Фойершельд».
— Есть.
Где же ты, девочка-солнышко?
— Каору, Синдзи. На связь.
Два экрана ожили, воплощая рубки фрегатов. Еще там были покрытый бисеринками пота лоб Нагисы и встревоженная мордочка обормота. Это просто такие разные лица у беды, поняла я.
— Где Мана? — спросил Каору, слегка облизнув верхнюю губу: ему было хреново и больно, Закат ухватил его ледяными пальцами прямиком за сердце. Я видела изменившуюся кожу, сосуды в которой вдруг стали вести себя очень-очень-очень плохо.
— Мы уточняем, Каору. Перешли данные о проходе.
Ай-яй-яй, как холодно, обожглась я, слушая сама себя. Как неприятно. Зам Кацураги по общению с подчиненными. Наистерить бы.
— Хорошо, держи, — кивнул бывший штурман.
— И свою биометрию, — добавила я. У красноглазого зазеркальца были расширены зрачки. Не знаю, к чему его там подключили, но это что-то явно не справляется со своей работой. Как бы ни пришлось ставить ему в рубке почетный караул с реанимационными комплектами.
— Аска, я ее не вижу, — встрял Синдзи. — Я уже пару минут сканирую ближний космос, и…
— Данные сканирования — моему ВИ, — перебила я.
— Х-хорошо, — запнулся обормот и склонил голову, отбивая что-то на виртуальных клавиатурах.
В трех рубках было очень тихо, везде люди вроде как работали, а потом я заметила за спиной Синдзи Рей.
Аянами сидела у орудийной консоли, глядя перед собой. Замороженное супер-оружие просто там сидело и молчало. Прошлые рейды в Закат вспоминала, что ли. Я тряхнула головой: пустые алые глаза вгоняли в какую-то прострацию.
— Я нашел ее, — вдруг выдавил Синдзи.
— Где?
Кацураги успела с вопросом раньше меня, но зато я сразу поняла — где. Метка «Йонгоки» светилась на экране подпространственной связи. Уровень сигнала — третий стандарт, уверенный прием. Только вот незадача: третий стандарт — это в зоне действия сканирующей сферы даже самого поганого корвета.
Метка иголкой тыкала мне в глаз, и я отбила команду на установку связи.
Третий экран пошел рябью изнаночных помех, его затянуло сеткой калибровки, а потом там появилось лицо Маны. Киришима осунулась, у нее запали щеки, и в глазах было пусто и устало. Девочки-солнышка на экране не было. Капитан Киришима была, а вот девочка-солнышко — нет.
— Мана! — воскликнул Синдзи.
Девушка глядела куда-то сквозь камеру своего узла связи, она просто сидела и смотрела в экран. Готова поклясться, что если я приближу изображение и рассмотрю отражение в ее глазах, то увижу там пустой голографический дисплей. Ну, или марево гравитационных помех.
— Она нас не видит, — сказал Каору тихо. — И она не в этом мире.
За спиной Маны переборка зарябила и застыла ноздреватой губкой.
— Выключай, — приказала Мисато-сан.
Я оглянулась. Женщина смотрела мимо меня — на застывший портрет своей ученицы, фоном которому была вырождающаяся металлорганика, и выражение лица у нее было нечитаемым. Или, как вариант, непечатным.
— «Сангоки», фрегат «Йонгоки» числится пропавшим без вести, — объявила войд-коммандер. — Теперь все слушают очень внимательно. Сорью, излагай план операции и раздай цифровые подписи высших полномочий. У меня все.
Мисато-сан встала, подтянула к себе стек и тяжелой походкой вышла из рубки — в длиннющий коридор безлюдного фрегата. «Там очень пусто», — подумала я и вспомнила: ах да, а теперь я всем должна пару ядерных торпед с откровением. Эпическое такое откровение под названием «цели миссии». Просто удивительно, что у нашего забега в Закат нет красивого громкого кодового имени.
А еще удивительно, что у меня пекут глаза.
Прощай, девочка-солнышко. Я уничтожу этот мир в память о твоем замечательном «молоте», о «тройном корпусе» и о том, что я с тобой так и не подружилась.
— А-аска?
А, ну да. Я вывела на экран слева от себя данные активных сканеров и выдохнула. Три умные машины собирали данные о среде, обрабатывали их, уточняли координаты… Словом, есть немного времени, а потом — да начнется гонка.
— Наша цель — привести в зазеркалье «Тень».
Не дать им удивиться. Не дать задать ни одного вопроса. Я лучшая, пусть я и недо-командир в этой экспедиции, и значит, — я смогу. И значит — придется с самого начала, с того, что чуть не перебило мне хребет перед прыжком в «Фоейршельд».
Только вот Кацураги налила мне кофе, а я парням даже так испортить жизнь не могу.