— Т-тебя там не было. Ты не п-поймешь.
Ну, моя очередь вздыхать. Куда уж мне.
— Ясно. Допустим. Почему она в крио-камере?
— Она заб-болела.
«Насморком», — закончила я про себя. Ржать хотелось ужас как, но поскольку мое состояние попахивало истерикой, приходилось сдерживаться. Тем более, обормот соизволил продолжить. Глядя на мерцающие приборные панели, он просто говорил, говорил, говорил…
— Это какая-то лучевая б-болезнь. Через час ак-ктивной жизни она слабеет, еще че-через час впадает в к-кому на месяц.
— И ты захотел ее вылечить, ага?
— Н-ну… Да.
Жалок и безнадежен.
— И ты, конечно, в курсе, что девушка, становящаяся Аянами, формально мертва? — с надеждой в голосе спросила я.
— П-первый Гражданин формально уже в-восемь тысяч лет как издох, — огрызнулся Синдзи. Видимо, состояние его драгоценной убийцы-неудачницы было очень больной темой. Так и запомним.
— Сравнил. Думаешь, можно найти лекарство от болезней жизни после смерти?
Он пожал плечами:
— З-знаешь, я не верил, что выпотрошу счет Его Т-тени. Да в-возьми хоть нашу ситуацию. Скажи, так бывает?
Странные у него глаза. С другой стороны, а какие глаза могут быть у человека, чья наивная вера и глупость получает оправдание на каждом шагу? Это взгляд чертова везунчика, и я буду не я, если не повожу его мордой в грязи.
Но это потом.
— Итак, зарабатываем деньги на нас всех, бегаем от твоих преследователей, ищем лекарства твоей Рей. Я ничего не попутала в заданиях?
— Хм. Заб-была своих преследователей.
А, ну да. Я снова расслабилась.
— Окей, плюсуем это.
— И лек-карства — это г-главное.
— Но-но, не борзей. Зачем тебе так приспичили лекарства? Вам часа в день мало?
Синдзи ничего не сказал, но выражение лица у него было крайне нецензурное, даже кончики ушей порозовели. Милый малыш, в свободные минуты я обязательно буду над ним издеваться.
— Не дуйся. Лучше дай мне капитанские полномочия.
— Чего?! Зачем еще тебе полномочия?
«Спасибо, я уже поняла, что ты не заикаешься, когда взбешен или взволнован».
— Потому что обшивка уже почти восстановлена, а значит, нам пора лететь. А значит, нам нужен лучший пилот. Намек ясен?
В рубке стало очень тихо, в глазах у Синдзи плясали отблески приборных панелей, там были негодование и обида, а еще — сомнение. Он просто не понял, что у него нет выбора.
— Давай быстрее, мы на кино и так много времени извели. Командуй виртуалу.
— «С-сегоки».
— Слушаю, Синдзи.
— Передать летные п-полномочия…
Он запнулся и посмотрел на меня. Ах да, я невоспитанная девочка.
— Меня зовут Аска.
Синдзи кивнул вместо «будем знакомы» или «очень приятно». Он тоже невоспитанный мальчик, но впрочем, ситуация и не обязывает.
— П-полномочия — Аске.
— Принято, Синдзи.
Я бесцеремонно уселась на ложемент.
— «Сегоки», низкоуровневую настройку реактора на второй экран, векторные данные возможных прыжков — на пятый. Остальное обсуждаем уже в синхре. И интерфейс синхронизации давай сразу, ага?
— Принято, Аска.
Я тонула, копье легко пробило мне разум, и ускользающим краем человеческого сознания я зацепилась за картинку: Синдзи вышел из рубки. Извини, парень, зато у тебя есть цель жизни и корабль. Унижение в обмен на сохранение того и другого — не самая крупная плата.
Ты уж мне поверь.
Глава 4
Вокруг меня кипел незнакомый мне фрегат — мощный, великолепный, ослепляющий. Бурлящая сущность машины вливалась в меня, насыщая болью и восторгом, скрепляя намертво человека и корабль. Я висела в огромном силовом пузыре, я ощущала чужую мощь, и на языке вертелся горький привкус одного-единственного слова:
«Измена».
Прости, Красная, но это слишком великолепно. Прости, Красная.
Наверное, так изменяют любимому в ночь после его похорон — черт, красивым, наверное, был мир, когда чувства что-то значили, и были кладбища и обряды. Восторг от краха условностей, горечь собственных противоречивых чувств, страсть — все это влилось в наш век вот сюда.
Звезды и я.
Но — хватит. Реактор, силовые пилоны, энергетические контуры, оружие — я перебрала сознанием корабль, и в каждой крохе, в каждой чешуйке живого металла нашлась частичка потрясающего гения, и самое время испытать эту гениальность.
В конце концов, я — пусть и себе самой — пообещала сохранить и цель жизни, и корабль.
Везет тебе, Синдзи.
— «Сегоки», радары. Объект — «Тень».
Хватит играть в прятки. Вакуум поплыл прочь, сфера камуфляжа звякнула в сознании, и сквозь мельтешение глыб я увидела его — колышущийся призрак из мрака, а уже секундой спустя что-то острое взрезало мне голову над бровями.