Чередий Галина
ИНЬ VS ЯНЬ. КНИГА 2
1
Рамзин.
Сознание вернулось так же резко, как и потухло, и тут же слух обожгло противным металлическим звоном. Следующим ощущением было жуткое жжение в запястьях и лодыжках, а поперек живота и на шее — полная неспособность двигаться. А потом в голове взорвалась ярость — белая, сухая со вкусом пепла, и я не мог различить, кому она принадлежит: мне или дракону. Она была нашей общей, и от этого сила ее была ошеломляющей.
— Яна! — имя прошлось по моему горлу так, словно оно было битым стеклом.
Тут же память взорвалась осознанием случившегося, от души добавляя к ярости еще и удушливый страх потери. Я безуспешно рванулся, распахнув глаза, но путы, удерживающие меня, впились только сильнее, нагреваясь и обжигая и так пострадавшую кожу. Мрачные, грубо обтесанные стены вокруг, запах сырости и затхлости, что копится даже не годами, а веками, и факелы на стенах вместо электричества. Да, я в первую же секунду понял, что нахожусь в одном из подземелий ордена, и от остального мира меня отделяют не только толстенные каменные стены, многие метры почвы над головой и бесконечные лабиринты катакомб, из которых так просто не выйти, если не знаешь точных ориентиров. Были еще и силовые барьеры, настроенные только на прохождение строго определенных членов ордена. Я бывал здесь уже раньше, пока учился ладить с драконьим духом, решившим облагодетельствовать именно меня, выделив из числа всех остальных своих потомков. Поладить нам с ним оказалось совсем не просто. Дракон неистово желал моего полного подчинения его воле, я же долго противился даже самому факту его присутствия во мне. И поэтому братья заперли нас обоих в одном их этих подземелий на несколько месяцев в ожидании, что либо один из нас подомнет второго под себя, либо мы уничтожим друг друга. Но даже тогда я не чувствовал себя в тюрьме, смиряясь с необходимостью. И тогда меня никто не приковывал к стене. А сейчас с первым ударом сердца после возвращения из омута забытья я ощутил себя не просто запертым, а отделенным, отодранным наживую от самого главного. Дракон бесновался внутри, оторванный от своего Светоча, и исступленно рвался убить, уничтожить, растереть в пыль всех и всё, кто посмел вырвать из алчных лап его главную ценность. В этот самый момент для меня нет братьев, проклятого Ордена, великих целей и даже кровной связи. Все это сгорело, испарилось в диком пламени щедрого топлива, которым являлась драконья и человеческая ярость, паника и отчаяние. Они посмели забрать, посягнуть, создать стены между мной и моим Светочем. Они угрожают ее жизни и, возможно, жизни моего наследника! Они взяли МОЁ ВСЁ!! Новый приступ свирепого бешенства выгнул зажатое путами тело, почти ломая кости и разрывая мышцы.
— Я-я-я-я-яна-а-а-а! — мой рёв сотряс стены, но недостаточно, чтобы обрушить их на головы виновных.
Дракон лез сквозь мою кожу, выворачивал человеческие суставы, исходился жаждой убийства, не щадя меня при этом, и мой собственный инстинкт самосохранения был слишком жалким противником для этого безумия, чтобы защитить меня. Не нужна мне защита! Гори она в аду! Мне нужна Яна. Близко, рядом, кожа к коже, тело к телу.
— Сынок, пожалуйста, не усугубляй все еще больше. Эта оковы и так тянут из тебя силы, которые вскоре очень понадобятся тебе, — голос отца был грустным и усталым, но мне сейчас было плевать на это.
Только что я разглядел его сидящего в полутьме у дальней стены этой искусственной пещеры. Царивший вокруг полумрак ложился причудливыми тенями на его черты, делая отраженную на них печаль болезненной. Я и с первого взгляда понял, где нахожусь. Но сам вид отца, всегда непреклонного и невозмутимого, а сейчас такого ссутуленного и словно выдохшегося показал мне совершенно отчетливо: дела мои весьма плохи. Но это совершенно не было важным сейчас. Ничего не было важным, когда Яна где-то там одна, а я здесь и совершено не могу дотянуться до нее и защитить, снова спрятать.
— Яна, где она, отец? — зарычал я.
— Тебе не об этом стоит сейчас волноваться! — в голосе моего родителя появилась достаточная толика силы, чтобы поставить многих на колени, и он выпрямился становясь обычным собой — царственный, могущественным Главой Ордена, перед которым трепетали все, кто мнил себя великими в этом слое бытия и во многих других.
Раньше мне тоже этого было достаточно, чтобы подчиняться не раздумывая. Но не в этот раз.
— Где моя женщина? — из глотки рвется уже не мой голос, а рёв взбешенного дракона.
— Она не твоя женщина! Она — Дарующий Светоч и не может принадлежать единолично никому! Даже тебе! — его голос крепнет силой в ответ, стараясь придавить меня. Но это больше невозможно. Не в тот момент, когда она где-то там, а я здесь беспомощный и никчемный.