— О, мое сердце и печень, — простонала Благоуханная Яшма. — Ты уверен, что у тебя больше ничего не осталось для меня?
Честного Чуаня никогда прежде так не оскорбляли, и поэтому он исполнился решимости наказать ее за намек на его несостоятельность. Закинув ее ноги себе на плечи, он ухватился за обе стороны Золотой Долины и, раздвинув ее, вошел еще на дюйм. Затем он нажал как можно глубже и перешел к медленным равномерным движениям. Это было как раз то, чего жаждала Благоуханная Яшма.
В глубине души Благоуханная Яшма была убеждена, что она лишилась тела, а то и самой жизни и стала частью движения. В течение получаса с ее губ не слетало ни одного связного слова, а в следующее полчаса ее чувства выражались в целой серии вспышек страсти, оргазмов, припадков и излияний жизненной сущности внутри и снаружи Павильона Удовольствий.
Когда Честный Чуань истощил себя, и сама она пришла в то же состояние, ее первыми словами были:
— Я весьма довольна собой. Для женщины столь, хрупкого сложения я вела себя вполне хорошо.
— О, драгоценная госпожа, даже император не смог бы найти столь великолепную Сокровищницу для своею драконового орудия.
Благоуханная Яшма, как уже было сказано, отличалась расчетливостью и осторожностью. Она уже думала о будущем.
— Мы должны подумать, как бы сделать так, чтобы ты мог приходить в эту спальню почаще, — сказала она. — О муже я не беспокоюсь, потому что он часто путешествует, я беспокоюсь о твоей жене. Лучший способ избавить ее от ревности — это уговорить ее присоединиться к нам. Как ты думаешь, она согласится?
— Драгоценная госпожа, когда я хорошенько отлуплю ее, она, безусловно, согласится. И даже сочтет за честь делить ложе с такой заботливой хозяйкой.
Настал уже час третьей стражи. Когда ночной стражник, постукивая в Бамбуковый барабан, прошел мимо окна с двумя дырочками, проделанными ранее в тот день, Благоуханная Яшма решила, что не будет беспокоиться насчет починки окна. Если это то, что случается, когда мужчина подсматривает за женщиной, кто осмелится сказать, что ей лучше было бы обидеться?»
ЭПИЛОГ. ЗАКАТ НАД БАМБУКОВОЙ РОЩЕЙ
В предыдущих главах были описаны обычаи, верования и факторы, игравшие наибольшую роль в сексуальной деятельности китайцев.
Инь и Ян существуют тысячелетиями; необходимость достижения гармонии, объединения в Высшем Блаженстве Завершения в наше время столь же насущны и важны для человеческого счастья, как были тогда. Древняя терминология может измениться или пребывать в процессе изменения, но многие из традиций будут по-прежнему сопротивляться тому, что в современном мире считается прогрессом.
Нигде это не проявляется с такой очевидностью, как во врожденном восприятии китайцами иностранцев. То, что континентальный Китай с его четвертью населения Земли принял идеологию всечеловеческого братства и равенства, мало сказалось, как представляется, на свойственном китайцам чувстве особенности и даже превосходства.
Иностранцы делятся на Сырых варваров (белые) и Испеченных варваров (цветные), кажутся призрачными из-за своей белизны, дикими из-за волосатости и устрашающими из-за своих размеров. В какие бы контакты с этими варварами Китай ни вступал в прошлом, это неизменно заканчивалось мучениями, унижениями и предательством. Предрассудки насчет характера и нравов жителей Запада порождались всей историей Китая, богатой событиями.
Для подавляющего большинства китайцев, не исключая и тех, кто живет за рубежом, их культура, общество и нравственный облик — это то, что они создали для самих себя и поэтому наиболее для них подходящее. Пища, воспитание, язык, искусство, сколь бы сложными и архаичными они ни казались со стороны, все это оправдано хотя бы тем, что люди предпочитают их до сих пор. И многое из этого сохраняется вопреки действию революционных сил в их собственной стране и несмотря на соблазнительный материализм западного мира.
Если утверждение о целостности китайцев как народа справедливо, то это не обязательно относится к их общественным институтам. Приведем в качестве примера, быть может самого распространенного, один такой институт — брак. В традиционном браке двое людей, которых он лично касался в первую очередь, были практически отстранены как от выбора себе пары, так и от самой подготовительной процедуры. Родители, родственники и свахи устраивали все вплоть до того момента, когда чету провожали в спальню. Советовались с предсказателями судьбы, изучали знаки и календарные даты, которые могли благоприятствовать браку либо разрушить его, жена могла быть одной из многих супруг, и никогда другим она не представлялась большим, чем воспитательницей детей и женщиной, которая ведает домашними делами мужа. По существу и по закону она являлась собственностью своего мужа, и хотя сама она никогда не имела права развестись с ним, существовало семь причин[69], по которым тот мог выгнать ее из дома или отправить обратно к родителям.
Новые законы о браке, принятые в континентальном Китае, полностью изменили этот порядок. В «Законе о браке» (Пекин, 1950) необходимость покончить с феодальной системой прошлого воплощена в формулировках самого закона: «Новая система открывает путь для становления всеобъемлющих новых отношений, основанных на свободном выборе вступающих в брак, единобрачии, равных правах мужчин и женщин и охране законных интересов женщин и детей. Старые феодальные традиции запрещали вдовам вновь выходить замуж. Многие молодые вдовы принимали смерть от рук своих братьев и родителей, потому что опасались опозорить свои семьи повторным браком».
Статьи закона начинаются так: «Уничтожается феодальная система брака, основывавшаяся на господстве мужчины над женщиной, запрещается двоеженство, взятие наложниц, принятие в семью девочек в качестве невест для сыновей, вымогательство денег или подарков в связи с вступлением в брак; запрещается также препятствовать вдовам свободно вступать в брак, вступление в брак разрешается мужчинам по достижении 20-летнего, женщинам — 18-летнего возраста»[70].
У тех зарубежных китайцев, что уверенно приспосабливаются к обществу, в котором они поселились, институты могут существенно отличаться от тех, что были им свойственны в прежние годы. Но все же многое из того, что характерно только для них — система поведения, прочные семейные связи, расовые черты сходства, — остается неизменным. Иные обстоятельства, в которых оказались зарубежные китайцы, способствовали увеличению межнациональных браков, хотя и в несравненно меньшей степени, чем между другими расовыми группами, а также некоторой социальной ассимиляции. Подобное смешение с варварами сопровождается определенным ощущением снисходительности со стороны части китайцев, а нижеследующие заметки из «Дневника Цзэн Година» (Пекин, 1932) иллюстрируют отношение Господина Ян к Госпожам Инь с Запада:
«Нам, китайским мужчинам, западная женщина кажется чрезвычайно сладострастной. У нее крупные конечности и большая грудь, ее глаза бывают разного цвета, круглые. Смеется она открыто и свободно. Всякий раз, когда западная женщина начинает смеяться, мне кажется, что это приглашение в спальню. Но наиболее заметно она отличается от наших женщин своим крепким телосложением. С ней не нужно обращаться с излишней деликатностью, не нужно держать ее в руках, словно хрупкую куклу. Когда европейская женщина манит к себе своими большими глазами, когда выражение ее лица становится столь развязным, что лицо китайской женщины просто не может с ним сравниться, кто из нас, мужчин, сможет остаться равнодушным к такой вопиющей сексуальности? Есть еще и такое чудо, как ее волосы. Это вся гамма цветов и форм: прямые и кудрявые, волнистые и пушистые. Крайне возбуждающая особенность.
69
Согласно традиционному китайскому законодательству, семь законных поводов для развода с женой — бездетность, прелюбодеяние, непослушание родственникам мужа, болтливость, воровство, ревность, злокачественная болезнь.
70
По Закону о браке 1981 г. китайским мужчинам разрешено вступать в брак не ранее 22, женщинам — не ранее 20 лет.