— Что ж ты наделал, фасеточные твои глаза! — Генка по-бабьи всплеснул руками. — Нарушил целесообразность строения ландшафта! Эх ты, инородное тело в человечестве! — В добрых Генкиных глазах было едва ли не отчаяние.
Экскаваторщик сплюнул и вытер рукавом испарину со лба:
— Мне б ваши заботы…
Березка была сломана безнадежно. Та самая тоненькая березка, над которой буквально тряслась бригада Сафина. Она стояла точно посередине небольшой полянки, трепетная, пылающая бирюзовым чистым пламенем листвы. И хотя кругом волновалось березовое море, именно это деревце полюбили добытчики. Наверно, за одинокость, трогательную беззащитность.
И теперь, изувеченная, сломленная, она лежала на земле, начинавшие набухать почки были испачканы глиной.
Особенно сокрушалась Любка, отчитывала и без этого расстроенного экскаваторщика. Настроение у всех было испорчено. Окончили работу в одиннадцать. В автобусе, по пути домой, Любка вполголоса декламировала:
— Чьи это? — поинтересовалась Танзиля.
— Не помню. Читала где-то… Ой, я прямо по-настоящему расстроилась…
— Любушка, хватит, наверно! Чудим — чудим… Видишь — я совсем ручной. Хоть на руки бери…
— Ручной, как же!..
— Любушка… да не вырывайся, послушай! Не буду больше. Исправлюсь. Хорошим стану. В срок платить взносы. Коллективно ходить в кино. Собирать металлолом. Что хочешь…
— Ох, и беда с тобой!.. Откуда ты на мою голову взялся! Толя, не надо, люди же, дурной!.. Не распускай волосы. Так и есть — заколки потерял…
— Я вам что сказал? — тень от крупной, осанистой фигуры Фатеева метнулась к косогору. Он стоял в кругу костра, широко расставив ноги и засунув руки в широченные карманы плаща. — Я вам что сказал? Сложить трубы, погрузить на машину и везти на базу. А вы что делаете, Сафин? С каких это пор на моем промысле появилась вторая администрация?
«На крик срывается, — отметил Сафин. — Дело плохо». Любка стояла с вызывающе поднятой головой, волосы тяжело круглились под платком. Генка, спрятав за спину недоеденную колбасу, переводил испуганные глаза с Фатеева на ребят. Анатолий, сложив руки на груди, в упор рассматривал заведующего. Коля Калинников же всем своим видом говорил: мое дело маленькое, приказали — я делаю, а дальше разбирайтесь сами.
— Немедленно начинайте разрезать новую линию! Ну!
— Не будем! — пискнула Танзиля и спряталась за Любку. Фатеев по-медвежьи и неуклюже повернулся к ней.
— Вы не имеете права! — срывающимся голосом крикнула Любка. — Решение комсомольской организации!
— Ах, я еще и права не имею! — загремел Фатеев. — Спасибо! — он поклонился всем. — Дожил заведующий промыслом: уже и указания его побоку. — Металл в его хорошо поставленном голосе зазвенел глуше, и он уже спокойнее заключил:
— Будет спорить. Ты, Калинников, завтра же начинай резать. Вот-вот подъедут подшефные. Ты, Галим, займись тридцатой групповой установкой, оботри, покрась, в общем, наведи порядок. Опять иностранцы, нефтяники из Румынии приезжают. Семин на две недели пойдет в бригаду подземников, заболел Фаткуллин.
— Не выйдет, — процедил Анатолий. — У меня лабораторные занятия в институте.
— А-а, занятия вспомнил! А на забаву эту время есть? — Фатеев пнул приготовленную к спуску в траншею трубу.
— Не выйдет, — повторил Анатолий. — Платите сверхурочные — выйду на вахту, — сдерзил он, не обращая внимания на отчаянные подмаргивания Любки.
— Да ты еще и рвач! — с удовлетворением протянул заведующий. — Я помню, у тебя всего один талон по технике безопасности. Чуешь, чем пахнет?
— Сероводородом, — не унимался Анатолий. Он уже закусил удила, — прощай, комната!
— Негоже так. Неправ ты, Петрович! — покачал седой головой Сафин.
…Дина, задержавшаяся на заседании группы по новой технике, решила пройтись. Помахала рукой товарищам, набившимся в «уазик» и начала подниматься на гору. И с вершины заметила мечущийся огонек. «Любкина гвардия», — решила она и прибавила шаг.
Фатеев опередил ее всего на несколько минут. Подойдя к костру, Дина услышала его распоряжения. И вдруг, к собственному удивлению, решила вмешаться в спор. Что ее, в общем-то спокойно отнесшуюся к Любкиной затее, толкнуло на это, она сама бы не смогла объяснить. Может быть, недавние слова Тольки, подслушанные в ресторане? Чушь!
— Здравствуйте! — Все обернулись, не удивившись ее появлению: здесь происходили важные события.