— Что за схема, Андрей Иваныч? Не вижу без очков.
— Вожусь вот со второй ступенью сепарации.
Азаматов достал сигарету.
— Можно?
— Пожалуйста. Я сам курю.
— Что нового?
— Кое-какие интересные мысли есть. Скоро сделаю официальную заявку в БРИЗ. Поработали с парнями из филиала НЕФТЕГАЗа. Упрощение конструкции, в основном. Слишком уж громоздкие блоки автоматики.
— Погоди, так ведь Дина Михайловна работает над тем же.
— А мы друг другу не мешаем. Она берет узкую область — телединамометрирование.
— Да… — каким-то сварливым голосом сказал начальник управления. — Спрашивал я в техническом отделе мнение о тебе.
— Ну, и…
— Полный букет похвал. Вот что, сэр, не соблаговолишь ли остаться у нас начальником техотдела? Обойщиков уезжает в Речицу. Квартиру сразу, оклад известен. Мне такие буйволы, как ты, нужны.
Андрей от неожиданности сел в кресло.
— Я не ожидал… не думал… и потом, согласие объединения…
— Это уж моя забота. Так как?
Андрей растерянно взъерошил волосы.
— Уж очень внезапно. Оглушили прямо.
— Решай. Завтра скажешь. Жду в двенадцать. Хватит времени?
Андрей кивнул.
Вот дела! После ухода Азаматова он еще долго не мог прийти в себя. Предложение как бы связывало в одно целое и конец личной неустроенности, и желание «пощупать нефть своими руками». За областной город он особенно и не держался, несмотря на то, что имел отличную однокомнатную квартиру.
Стоит ли считать предложение Ахмета Закировича удачей? Не меняет ли он шила на мыло? В принципе, в НИИ ему работалось неплохо… А что, если, забыв новогодний разговор, позвонить Дине? Впрочем, итог звонка ему ясен и сейчас. «Как дела?» «Ничего». «Что нового?» «Все по-старому». Лучше развеяться. Сходить в кино, что ли?
Взгляд снова зацепился за чертеж, рука потянулась в поисках отброшенного карандаша. «Необходимого напора не будет. Ага… Если переобвязать насос и включить в общую схему. А дренаж куда? Здесь нельзя — пожарники взвоют. Ну-ка, резервный насос перетащим левее. Ну, вот, и освобождается жилплощадь для блока…»
Андрей все же вышел на улицу, купил билет в кино. В ожидании сеанса забрел в маленький дворовый скверик. Развернул газету. Кругом слонялись парочки, мальчишки гоняли перепачканный футбольный мяч.
Осташков долго смотрел на них и с горько-наивной радостью вспомнил, как в такой же весенний день — как страшно давно это было! — их школа встречалась с соседней, и он, капитан футбольной команды, с замысловатой крученой подачи Виталия забил победный гол, а Динка прямо на виду у восторженно орущей ребятни поцеловала его — и это в годы куда более сдержанного общения парней и девчат. И Андрей тогда заметил, как демонстративно повернулся к ним спиной Виталька — черт возьми, даже такие полузабытые движения души подчинены удивительным законам памяти!
А рядом с его скамейкой пацаненок лет шести сосредоточенно впрягал в деревянный грузовик огромного меланхоличного кота. Раздраженно огрызнувшись, полосатый зверь вырвался из его рук вместе с прицепом, порскнул под скамью, но зацепился за что-то и негодующе зашипел, пытаясь освободиться от упряжи. Андрей усмехнулся, взял за шиворот отбивающегося кота, отцепил машину. Кот напрягся, готовясь удрать.
— Держи, укротитель.
Мальчишка в голубом шарфе, в аккуратной цигейковой шапочке подошел совсем близко и уставил на него карие, круглые, как у птицы, глазенки:
— Дядя, а зачем вы такой большой?
Андрей растерялся от такого прицельно-точного вопроса.
— Каши много ел. Вот и вырос.
— Не-е, вы, наверно, штангу поднимали.
— Ну, бери своего тигра.
— А правда, похож на тигра, дядь? Его Шер-хан зовут. — Мальчишка взял в охапку присмиревшего Шер-хана, и на Андрея повеяло неповторимым запахом разогретого детского тела, взмокших волос, запахом сырых байковых варежек. Что-то дрогнуло внутри… Он осторожно провел у мальчишки под носом.
— Э-э, масляный фильтр течет у тебя, гвардеец. Замерз? Беги домой, от мамки влетит.
— А у меня нет мамки. Она недавно умерла. Мы с батей живем.
Андрей пристально взглянул на него, поправил круглую шапочку.
— Иди, простудишься. Далеко дом-то?
— А вот он, подъезд.
Осташков долго смотрел ему вслед… Сигарета горчила. Неужели сам схватит простуду?
Потом часто возникал перед глазами серьезный человек, задавший ему неожиданный вопрос. Действительно, почему? И волновался, вспоминая этот случай.