Что ж, он сегодня сделал все возможное, чтобы Мишкольц переместился на второй план, чтобы врагом №1 Пита Криворотого стал другой человек. И все же…
– Твоего младенческого сна никто не тревожил? – обратился он к шоферу, усевшись рядом. Тот в недоумении разинул рот. Недоумение перешло в ничем не прикрытый зевок с поскуливанием. – Давай двигай! И побыстрей! – скомандовал Геннадий Сергеевич.
Значит, не заметил! Было не до того? Слишком увлекся гостем? – задавал себе вопросы Балуев, когда они развернулись и пустились в обратный путь. Кто этот лысый, перед которым Криворотый так стелется? Показывает оружейный склад!
С ума сойти! Не приснилось же ему это? Он даже перед Старом, бывшим своим боссом, так не стелился! В чем же здесь дело?
– Я включу радио, чтобы не уснуть, – перебил его мысли шофер-оболтус.
– Ты еще не выспался? Только пасть свою, будь любезен, прикрывай, когда зеваешь!
– Я же за рулем! – возразил парень как раз в тот миг, когда грубоватый женский голос помешал ему снова зевнуть. – Хорошо поет, стерва!
«Что за чертовщина? Опять „Лили Марлен“!» Балуев посмотрел в окно. Они подъезжали к кинотеатру «Знамя».
– Притормози-ка! – попросил он шофера. Снял телефонную трубку и набрал номер Федора. Ничего не изменилось. К телефону никто не подошел.
– Я, пожалуй, пройдусь.
Он пересек шоссе и вышел к булочной. Реклама на всех трех зданиях то загоралась, то гасла. Он присел на скамейку, что напротив кинотеатра.
Итак, размышлял он, вчера я имел глупость предположить, что девка по имени Алиса живет в одном из этих домов, и, кажется, сказал Федору, чтобы тот с утра покараулил здесь: вдруг ей захочется хлебушка купить или киношку посмотреть? Потом я отказался от этой затеи. Почему? Слишком шикарное место обитания для этой курицы! А дальше? А дальше мы обнаружили в «Игрушках» мертвого Алика и тему похерили. Федор подбросил меня домой в пятом часу.
Значит, сам лег спать не раньше пяти, а то и позже. Мог он утром быть здесь?
Вряд ли. Не встал бы так рано. А вот часам к двум – вполне вероятно. Так ведь и девица не жаворонок, работает по ночам. Что получается? Они встретились? Вот здесь? На виду у всего города? Невероятно! Однако Федор исчез. Встретились, и что дальше? «Отдай мне мои камешки!» – «А ху-ху не хо-хо?» – «Не хо-хо!» Она стала бить себя в грудь: «Отдам! Все до последней крошечки отдам! Ошибочка вышла, гражданин хороший! Я хотела у вас в гараже прибраться, пыль вытереть, пол помыть, да бес попутал! Пойдемте скорее! Я вам все как есть отдам, ничего не утаю!» И наш Федя с радостью вприпрыжку поскакал за ней? Это и вовсе бред!
Балуев закурил. Голубоватый дым уходил к чернильному небу медленно, неохотно.
Так же медленно ворочались мысли в его распухшей от событий голове. Какая мне разница, злился он, замочил Федю Поликарп или эта сумасшедшая выпустила ему мозги? Зачем полез к ней? За тем, Гена, что это ты подал ему такую блестящую идею! Вот сам и расхлебывай!
Он с ненавистью отбросил недокуренную сигарету, встал и быстрым шагом направился к своей машине.
Стоп, приказал себе Балуев и послушно выполнил свою же команду – остановился. Оглянулся. Обшарил взглядом окрестности. А где, интересно, его машина, его сраный «опель»? Не на трамвае же он прикатил! Метрах в пятидесяти от ювелирного магазина находилась платная стоянка.
«Опель» стоял у самого въезда. Сторож спал в своей неуютной кабинке.
Немецкая овчарка рычала на Балуева, разгадав его корыстные намерения. Он не двигался с места, будто, стоя, уснул. Так бывает, когда подтверждаются самые бредовые мысли…
В клуб «Большие надежды» Саня прибыл с тремя неизвестными в голове. А говорят еще, что арифметика в жизни не пригодится! Подчас жизнь ставит такие задачки, что Лобачевский свихнется!
Первое и самое мучительное неизвестное – эта истеричка, эта лже-Люда, которая все больше и больше нравится ему. Черт знает что! Баба – предмет неодушевленный! Как же он все-таки попался на эту удочку?
Попрощались холодно. Он проснулся около пяти вечера. Она на кухне пила кофе, курила и читала детектив. Кроме детективов, он ничего в доме не держит. А на фига? Задурять себе голову всякими Шекспирами да Толстыми? Делать ему больше нечего? Он спросил ее:
«Тебя мама не потеряет?» – «Почему тебя волнует моя мама?» – «Меня она не волнует!» Прямо семейная сцена! Как ей удалось так сразу вписаться в его жизнь? Но ведь он про нее ни черта не знает! «Ты, наверно, в школе была двоечницей?» – снова начал подкоп. «С чего ты взял?» – удивилась она. «Училась бы хорошо в школе, тебя бы не подарили злому дядьке вместо куклы!» Она улыбнулась. «Ты не рад подарку?» – «Очень рад! Но я был бы еще больше рад, если бы подарок отдал мне мой пистолет». Она показала фигу. «Научись сначала ценить подарок и обращаться с ним как следует!» Вместо глаза – узенькая щелочка. Он теперь и сам видит, что зря погорячился. «Ладно уж, прости!» Как он такое произнес? Как язык-то повернулся? Правда, сказал так, будто сделал одолжение!
Но ведь сказал! «Прости» – бабе? Черт знает что! «Проси не проси, все равно не отдам!» – поставила точку. Некоторое время не разговаривали. Он, конечно, надулся. Ведь прощения попросил, а она!.. Хотел было яичницу себе сварганить – жрать-то охота после сна! Так она даже холодильник не дала открыть. «Я жаркое приготовила. Садись! Сейчас подогрею». То-то он не мог понять, чем так непривычно пахнет на кухне! «Слушай, откуда жаркое? Я же мяса не покупал! Ты что, в магазин ходила? В халате?» – «Больше мне делать нечего! А на что дармоеды у тебя под окном? Попросила – мне купили!» – «Ну, ты даешь! А деньги где взяла?» – «Нигде. Пообещала, ты как проснешься, так сразу отдашь». Тут его прорвало. Он даже не стал больше церемониться с именем. «Людка, ты золотая девчонка! С тобой можно горы свернуть! Пойдешь ко мне в замы?» – «Я же двоечница…» – «А это мне по фигу! Главное, котелок у тебя здорово варит! И еще, уважаю тех, кто не боится лихачить! Я и сам по натуре лихач!» Что за чушь он понес про зама, про лихачей? Откуда это взялось? Экспромт! Он же к своей фирме ни одной бабы близко не подпускал! Разве что секретарша… Так она уже в таком возрасте, что не поймешь, баба или мужик. А тут – на тебе, сразу в замы!
А Мишку куда деть? Нет, это просто затмение какое-то под впечатлением жаркого!
Давно он так вкусно не ел! Ресторанная пресная пища обрыдла! Мама здорово готовит, да еще вот эта… И была еще…
Пока он наслаждался ее стряпней, она продолжала курить и читать. Это ему не понравилось, стало скучно работать зубами, хотя каждый день он это проделывал в одиночестве. «Может, ты составишь мне компанию?» – «Я уже поела».
От книги она при этом не оторвалась. «Эй, – коснулся он ее руки, – почитаешь, когда я уеду! Ты – подарок или нет?» Как она посмотрела на него в этот миг!
Сколько ненависти, сколько презрения было в ее взгляде! Что он ей сделал? Зачем она здесь? «Я должна смотреть тебе в рот? Если мешаю, могу пойти читать в гостиную». Нет, это уже слишком! Он вырвал у нее из рук книгу и разорвал на две части! Что на него опять нашло? Психованый какой-то стал! Она, как и утром, быстро остудила его пыл! Только на сей раз не валандалась – сразу выстрелила!
Он от неожиданности, а может, по давней, забытой привычке бросился на пол.
Когда открыл глаза, увидел дырку в потолке. Дым от выстрела еще не рассеялся, а двое молодцов из охраны уже были тут как тут. «С вами все в порядке? Помощь не требуется?» Люда сидела к ним спиной и лицом к нему. Ох, и бледным же было ее лицо! Она закрыла глаза и, кажется, не дышала. Руку с пистолетом спрятала под стол. «А вы чуткие ребята! – усмехнулся он. – Нет, помощь не требуется. Это мы устроили вам проверку. И я теперь вижу, что босс обо мне позаботился неформально». Канцелярщина так и прет из него, даже в такие минуты!