«Я был тогда болен, Настя! Честное слово! У меня даже есть бюллетень!» – «Хранишь, падла?» – «Храню! Могу показать!» – «Покажешь его Господу Богу!» И снова рука меня не подвела! Я села в его машину. Решила отогнать подальше, чтобы не мозолила глаза. Гнала на пределе возможного. Уже светало, как сейчас.
Я оставила машину на окраине города, возле кладбища…
– На котором похоронены твои родители? – догадался Федор.
– Да, я сидела под тем самым похабным, трехметровым крестом и плакала впервые с тех пор, как вышла из своего убежища, очнувшись от Бимкиного воя.
Меня прорвало, слезы лились потоком. Согласись, ночка была не из легких. Два убийства и ограбление. И все в первый раз. Я была абсолютно выжата. Этой ночи, видно, мне хватило надолго.
– Ты решила отказаться от дальнейшей мести?
– Никогда! – произнесла она хоть и с решимостью, но довольно вяло. – Восстановителя монастырей Шаталина, как видишь, взял на себя Серафимыч. Старик здорово удивился, когда узнал на видеокассете бывшего жениха своей дочери.
Только вряд ли он добрался до него. Шаталина надо было кончать раньше, когда тот не пользовался охраной. Смерть Демшина напугала его. И Максимовских усилил охрану. Представляю, как он рвал и метал, когда получил по почте коллекцию засушенных скорпионов!
– Что получил? – не понял Федор.
– Ах, да! Ты ведь не в курсе нашей скорпионовой атаки на мафию! – усмехнулась она. – Это была идея Серафимыча. В зоомагазин завезли живых скорпионов, и он придумал устроить что-то вроде символических посланий. Тогда мы еще не знали, как распорядился жребий. Я почему-то считала, что брата убил Шаталин. Может, меня смутила его благотворительная деятельность? Не знаю. Я послала ему к юбилею голого пупса с живым скорпионом в коробке из-под торта.
Криворотому отправила по почте бандероль с пятью засушенными скорпионами на иголках. А Демшину Серафимыч насыпал в багажник «форда» целое стадо кудрявых.
Директор зоомагазина обнаружил это только на Рабкоровской. «За что меня так возненавидел старикан? – смеялся Демшин, не предчувствуя близкой смерти. – То любимую крысу отравил, то скорпионов решил разводить у меня в багажнике!»
Конечно, затея была дурацкой. Серафимыч только подставился под ментов, и они тут же вышли на него. Пришлось ему драпать со своей квартиры и жить у меня. – Она сделала паузу, а потом добавила со вздохом:
– Думаю, что о Серафимыче уже надо говорить в прошедшем времени.
– А кто та девушка, которая вчера…
– Не важно! – перебила его Алиса. – Это уже совсем не важно.
– Скажи, а почему ты назвалась Алисой?
– Не знаю. Первое, что пришло в голову, когда знакомилась с Демшиным.
Может, потому, что, живя у Эльзы Петровны, все время читала одну и ту же книгу?
Кстати, Эльза Петровна обязательно мне звонит раз в месяц и справляется, как у меня дела. Не собираюсь ли я поступать в институт или устраиваться на работу…
– И что ты ей отвечаешь?
– Когда как, судя по настроению. В последний раз, накануне той ночи, я ей ответила, что собираюсь податься в проститутки!
– Не остроумно.
– Она мне сказала то же самое. И вообще мне дела нет до Эльзы Петровны, до всех моих участливых родственников и до кого-либо еще на этом свете!
– А до меня? – вдруг спросил Федор, вызвав у девушки припадок буйного смеха.
– До тебя меньше всех!
– Зачем же ты привела меня сюда? Почему не убила в гараже?
Алиса задумалась. Она и сама плохо разбиралась в этом.
– Надо же было кому-нибудь рассказать обо всем, – нашла она выход. – А насчет гаража я тебе уже говорила – не обольщайся. Из вас двоих я выбрала Алика, потому что хотела посмотреть на его счастливую рожу, когда он перебирал изумруды, и на его удивленную рожу, когда он увидел у меня в руке револьвер, и на его обреченную рожу, когда я нажала на курок! А что было взять с тебя, кроме изумрудов?
Федор почувствовал острую боль во всем теле. Никто еще не заставлял его так страдать, как эта холодная, ненавидящая всех и вся девка. Что он нашел в ней? Набор достоинств, который или отпугивает мужчин или привораживает накрепко?
– Что ты собираешься делать дальше?
– Заварить крепкий кофе, – усмехнулась девушка и вновь подошла к окну.
– Уже поднимается солнце, как тогда, пять лет назад.
– Оно поднимается каждый день, – заметил Федор.
– Ты прав, – согласилась Алиса. – Но сегодня – именно как тогда.
– Тогда был июнь, а сейчас август, – возразил Федор.
– Не спорь. Мне лучше знать.
Они переместились на кухню. Шли вторые сутки его пребывания в доме Алисы, но за это время он видел только кухню и детскую. То ли его вообще мало интересовал интерьер запущенной квартиры, то ли рядом с ней все теряло смысл и становилось безразлично. Он ловил себя на этой догадке не первый раз за последние сутки.
– И все-таки что будет дальше?
– Погуляю с Бимкой и лягу спать, – с той же усмешкой заявила она.
– Я серьезно.
– Не знаю. Боюсь, что Пит Криворотый мне не по зубам. А ведь есть еще один человек, которого надо прикончить. Самый главный! Тот, кто заказал это убийство!
– Ты знаешь его?
– Если бы знала, то начала бы с него. Даже этот болтун Демшин не раскололся!
– А ведь это очень просто, Настя. Все эти годы у тебя были записаны его фамилия и телефон.
– Издеваешься?
– Ничуть! Записная книжка твоего отца. Посмотри на букву "К"!
В тот же миг она соскочила со своего места и бросилась в одну из комнат. Федор же, подобно Мюнхгаузену, потянул себя обеими руками за волосы, словно хотел подобным образом избавиться от болота, в котором увяз. «Зачем это тебе?» – спросил кто-то внутри, но было уже поздно. Она держала перед ним раскрытую записную книжку отца. Как это ни парадоксально, но на столь распространенную букву в ней была записана только одна фамилия, жирно обведена несколько раз и даже заключена в черную рамку.
– «Карпиди», – прочитала девушка.
– Да. Это тот самый толстый господин, который погладил тебя по голове во время поминок, – объяснил он. – Демшин до последнего времени работал у него, так что он контролировал себя во время разговора с тобой. Именно Карпиди, и никому иному, нужно было, чтобы я погиб в ту ночь, но ты испортила ему игру.
Сама того не подозревая, отомстила.
– Этого мало. Разве ты не понимаешь? Алиса провела ладонью по лицу, потерла лоб. Он знал, что в ее голове роится сейчас десяток кровожадных мыслей, строятся новые планы.
– Федя, ты должен помочь мне!
– Каким образом?
– Ты ведь пойдешь к нему отдавать долг?
– Если ты вернешь изумруды!
– Я их верну! А ты убьешь Карпиди!
– Ты с ума сошла? Это самоубийство! Кроме того, может начаться война между двумя организациями, и погибнут еще несколько десятков человек! Тебе, конечно, на это наплевать! А я не хочу! Слышишь, не хочу!
– Разумеется, – опустила она голову, – у тебя ведь никого не убили…
И вообще, Федя, ты свободен. Можешь идти на все четыре стороны!
Почему-то именно эти слова он больше всего боялся от нее услышать.
– Не гони меня, – прошептал Федор. – Ты останешься совсем одна.
– Это мое обычное состояние. Не много пользы я получила от своих сообщников. Скорее наоборот. Ты прав. Это самоубийство. На такое могут пойти люди, которым нечего терять. Например, Серафимыч или я… А ты можешь идти… Я тебя не держу…
Это становилось невыносимо, и он сказал:
– Я люблю тебя, Настя… Неужели ты не понимаешь – я никуда отсюда не уйду!
Она подняла голову. Он впервые видел слезы в ее глазах.
– Феденька, милый, – произнесла она дрожащим голосом, – я тебя очень прошу… – Алиса бросилась перед ним на колени, схватила за руки, чтобы он не смел ее поднимать, заглянула в глаза преданно, по-собачьи. – Я тебя очень прошу. Убей Карпиди. У тебя получится. Это на самом деле очень просто. А я… Я позволю тебе делать со мной все, что захочешь! Тебе понравится, ей-Богу. Я ведь еще девочка. Ко мне никто не притрагивался!