— Не входи, — сказал Вадим из-за занавесок, — постой снаружи. Здесь пахнет.
— Цианистым калием?
— Трупом.
Однако она не выдержала одна в темноте, вошла — и потом не могла отделаться от сладковатого духа тления и миндаля (смутная ассоциация с трупом обрела страшную реальность). Духа, который пропитал, казалось, ее одежду, руки, мысли, чувства — самую жизнь.
Катя проснулась как от удара — звонил телефон. Виктор Аркадьевич. Она не сразу смогла сосредоточиться — наконец дошло: у Ирины Васильевны пропали ключи.
— Ключи?
— Да. От квартиры и от дачи.
— Как пропали?
— Маша не поняла. И я не понял.
— Тогда я сейчас съезжу в больницу, Виктор Аркадьевич, и вам позвоню.
— Договорились. Только я сегодня в «Короне» до двух, собираюсь на кладбище: крест готов.
— Я с вами, можно?
Надо было как-то дожить до завтра — до завтрашнего допроса у следователя. Катя поспешно одевалась, умывалась, причесывалась — «куда я спешу? куда я вообще лезу? — одна? но оставаться в бездействии невмоготу… Да, надо перенести уроки — позвонить Мирону и Дунечке. Агнии уже не…»
— Господи! — она ахнула и так и застыла с гребнем у зеркала, невидяще вглядываясь в отражение «прекрасной дамы», которой любила себя воображать.
— Господи, прости и помилуй! — зашептала вдруг Катя. — Я не знаю, в чем моя вина, но я ее чувствую. Прости и помилуй!
Кое-как подобрала и заколола волосы и бросилась в прихожую к аптечке, принялась перебирать папины запасы, покуда не опомнилась: черный сосуд на полке за книгами! За Оскаром Уайльдом в бледно-сиреневом переплете — бедный Глеб, последний «перевод» — вот он, на месте! Нетерпеливо отвинтила крышечку — и яд на месте. А если отсыпано?.. На взгляд не определить, ведь нужны миллиграммы. «Пока я готовила кофе, Агния оставалась одна в кабинете… но откуда она могла знать, где спрятан сосуд? Ладно, не сходи с ума!»
А когда Катя сняла плащ с вешалки и опять почудился тот смертный запах, она приказала себе уже с гневом: «Не сходи с ума! Ты не «прекрасная дама», чтоб падать в обморок и устраивать истерики! Ты — сыщик и раскроешь «тайну мертвых»… или умрешь».
На этой патетической ноте она внезапно успокоилась и минуту стояла в коридорной полутьме, которую разрывал не яркий сноп света из комнаты, озаряя матово-белую поверхность шкафчика с алым крестом. Катя смотрела на крест с ощущением, будто что-то необходимо вспомнить, — и не первый раз ее охватывало это мучительное ощущение — дырявая память, с дырами, с провалами в ночь… «Ну, ну? Глеб брал в аптечке анальгин… ну и что? Нет, сейчас не могу на этом сосредоточиться».
Психиатр принял ее сразу, но больную «дергать» не позволил:
— После того допроса она впала в апатию — благотворную, крепнет физически, и появилась надежда, что пик кризиса вот-вот будет пройден. Ни про какие ключи, ни про какую гадалку — тем более! — и речи идти не может… нет, нет и нет! Вам бы тоже не мешало… скажем так: передохнуть. Если мерещатся трупы в окне… Вот телефон, позвоните следователю и удостоверьтесь: начато третье дело, уже сегодня, наверное, они прибудут сюда, — он замолчал, побледнел и закурил очередную сигарету. — Ну что ж, проверим ее реакцию при встрече с вами. Если я замечу какие-то признаки возбуждения, по моему знаку вы немедленно удаляетесь.
Но больная действительно пребывала словно в забытьи (хотя, по словам доктора, дозы наркотиков постепенно уменьшаются) и до самого конца разговора из своего состояния не вышла.
— Да, ключи пропали.
— А когда, вы не помните?
— Не помню.
— А как вы обнаружили пропажу?
— Тетя Маша спросила, я проверила в кармане халата — их нет.
— Вчера спросила?
— Кажется, вчера.
— Может быть, вы их обронили?
— Может быть.
— Или у вас их украли?
— Да, украли.
— А кто, как вы думаете?
— Убийца.
Психиатр дернулся, но промолчал.
— Вы видели убийцу?
— Да.
— Где?
— Здесь, в саду. Я его чувствую.
— Как он выглядит?
— У него что-то с левой рукой, она сказала.
«Играет левой рукой», — вспомнила Катя, и словно нездешний сквознячок прошел по позвоночнику.
— Что с рукой? Как она сказала?
— Я поняла, что он левша.
— И еще она сказала, что у вашего мужа кто-то есть?
До доктора наконец дошло, и он прошипел:
— Никакой черной магии!
Однако больная отвечала апатично:
— Кто-то есть. Я знала.
— Вы знали ту женщину?
— Я догадывалась, что он уходит.
— К другой женщине, да? Ее звали Агния?
Больная впервые начала проявлять признаки беспокойства: синие глаза вспыхнули.