— Отчего же? Средневековые сказки, — она процитировала с насмешливой улыбкой: — «Братья столь далеко продвинулись в науке жизни, что смерть забыла о них». На могильной плите основателя ордена Христиана Розенкрейца было высечено: «Никоим образом не пуста».
— Что же было в этой могиле?
— Нам, профанам, неизвестно. Секрет утерян… Катюш, ты вся дрожишь. Что-нибудь еще случилось?
— Еще?.. Нет, ничего.
Последнюю смерть, Агнии, они с Вадимом от матери скрыли.
— Просто… страшно жить, Ксения Дмитриевна.
— Страшно, — согласилась она легко. — Но, к великому нашему счастью, смерть о нас не забыла.
Убийца в саду
— Вы хотели забыть — и забыли, — констатировал психиатр и закурил. — Но это ложное забвение. Вы просто вытеснили, загнали оскорбительный для вас момент в подвал подсознания, образно выражаясь, где он продолжал разрушительную для вашей личности работу. Нет, справедливо сказано: пусть все тайное станет явным. Вам же легче?
— Что вы, наоборот! Вдруг оказалось, что я виновна в его смерти.
— Не виновны, а причастны — это большая разница. Зато тревога, которую вы ощущали в присутствии Глеба, получила реальное, а не болезненное объяснение. Он не только напоминал вам отца, но его отрицательная враждебная энергия была направлена против вас.
— Значит, существует порча, дурной глаз?
— Боюсь, что да. Но эти волны, частицы — нет определения — словом, некое влияние Тьмы трудно поддается изучению.
— На то она и Тьма.
— Вот именно. Если бы вы вспомнили все, тайна убийства была бы раскрыта.
— Вы думаете, дело во мне?
— Разумеется, в вас же причина первого преступления. И тут особенно знаменателен тот факт, что Александр был убит после того, как отказался от вас.
— Я этого не понимаю.
— Как раз очень понятно и свидетельствует о патологически сексуальной окраске мотива: Александр — единственный мужчина, которому вы принадлежали, — по логике маньяка, должен был погибнуть. Если бы вы дали себе волю вспомнить, кто из окружающих вас мужчин относится к вам, скажем, неординарно! Но вы боитесь вспоминать. Почему? Вывод один: подсознательно он вам дорог.
— Сумасшедший?
— Не сумасшедший, а психически сдвинутый по одному пункту — на обладании вами.
— Но почему он не мог нормально добиваться взаимности? Я же свободна.
— Вы не были свободны: у вас был Александр. Поэтому обратите особое внимание на мужчин, с которыми вы познакомились недавно, в этом году.
— Одновременно с Сашей — ни с кем. С Мироном — в феврале, с Алексеем — в сентябре.
— Алексей отпадает: убийство уже произошло полгода назад. Присмотритесь к Мирону.
— Он за мной не ухаживал, он влюбился в Дунечку.
— Это увлечение может быть всего лишь компенсацией за неудачу с вами.
— Какая неудача! Он и не пытался.
— А почему, собственно? Вы — очень красивая, очень соблазнительная женщина.
— Так он говорил про меня Дуне.
— Вот видите! Теперь очень важный вопрос: какие чувства вызывает в вас этот Мирон?
— Отвратительные.
— Прекрасно! Был ли какой-нибудь эпизод — постарайтесь вспомнить, — когда он мог ощутить ваше физическое отвращение?
— Не знаю, не помню.
— Я же говорил: вы боитесь вспоминать. А подсознательно он возбуждает в вас чувства сложные, двойственные.
— Но я не чувствую…
— Поймите: глубинные, неподвластные рассудку.
— Такие чувства, — сказала Катя медленно, — во мне возбуждает скорее Алексей.
— Рассмотрим эту фигуру. Мог он вас заметить, увлечься до первого убийства?
— Он поселился напротив меня в феврале.
— Что значит «напротив»?
— Ну, через улицу, окно в окно.
— Потрясающе! — воскликнул психиатр и повторил ритуал с новой сигаретой. — Он же отставной офицер? У него может быть бинокль.
— И вы думаете, он подглядывал… — Катю передернуло от отвращения.
— Почему бы и нет? Обратите внимание: оба подозреваемых в сорок лет не женаты. Это может свидетельствовать — не обязательно, но может — о некоторых нарушениях в половой сфере. Какие у вас в комнате шторы?
— В кабинете нейлоновый тюль, прозрачные.
— Вот так-то. А теперь вспомните, как произошло ваше сближение с Александром.
— Я не хочу!
— Придется.
— Да, в кабинете.
— И еще любопытный момент: он поселился в доме с аптекой, что могло ассоциативно натолкнуть его на мысль о цианистом калии.
— И он ограбил аптеку?
— Об этом пусть голова у следователя болит, пусть наконец установит, как убийца раздобыл отраву… Моя же задача — вскрыть психологические корни преступления и не допустить нервного срыва.