Работу изыскателей задерживали плохое снабжение оборудованием и медлительность ремонта. Мастерские и Ремзавод были перегружены заказами ведущих объектов стройки, от изыскателей открещивались. К середине лета создалось бедственное положение у буровиков: колонковые трубы выбывали из строя, новых не подвезли; нужно было поднять из скважин старые трубы и сделать новую нарезку, но никто за это не брался. Николай Иванович тщетно околачивал пороги разных отделов.
Порасспросив новых приятелей, Игорь узнал, что мастер нужного ему цеха — москвич и завзятый театрал. Игорь целый вечер болтал с ним о московских театрах, рассказывал были и небылицы об актерах, а потом по-приятельски договорился о нарезке труб. Трубы подвезли ночью и обошлось без формальностей. Работа пошла бойко, как говорил Игорь, «на факторе личной заинтересованности»: он приплачивал токарям из своего кармана.
Вместе с мастером-театралом Игорь стоял возле токарей, когда в мастерских поднялась суматоха.
Прежде чем Игорь догадался исчезнуть, на пороге появилась громадная медведеобразная фигура Луганова. За ним в мастерскую ввалилась целая свита разных начальников.
Игорь застыл от страха: ему казалось, что наваленные на полу трубы занимают все помещение, что они прямо-таки лезут в глаза.
— У меня механизмы стоят, понимаешь ты это? — зычным голосом говорил Луганов, шагая по мастерской. — «Деррики» сколько времени мусолишь? — Он наткнулся взглядом на трубы, остановился, разглядывая их, как диковину: — А это що це таке?
Мастер, заикаясь, пробормотал, что изыскатели попросили… работенки на часок…
— Вот, пожалуйста! — Луганов взял за плечо начальника мастерских и пригнул его носом к трубам. — Полюбуйся! Твои порядочки! План побоку, а частные заказики — милости просим? Все трубы выбросить вон немедленно!
Игоря он не заметил или принял за одного из работников мастерской. Гроза могла пройти мимо. Но Игорю были нужны эти трубы, а Луганов ему нравился решительно всем — и внешностью, и грозовыми раскатами голоса, и даже решением — выбросить вон немедленно. Судьба впервые свела Игоря с Лугановым лицом к лицу — это был случай заявить о себе. Когда-то выпадет другой?!
— Товарищ Луганов, это неправильно! — отчеканил Игорь, шагнув вперед. — На оперативках вы ругаете изыскателей за темпы, когда требовать — мы ваши, а когда дело доходит до помощи — мы чужие, мы частники. Неправильно!
— Глядите, какой обличитель нашелся! — весело изумился Луганов и смерил Игоря с головы до ног. — Ты кто такой?
— Заместитель начальника отдела изысканий инженер Митрофанов!
Получилось почтительно, но с вызовом.
— А почему я тебя не видел?
— Недавно прибыл, товарищ Луганов. Стараюсь привести оборудование в образцовый порядок, а темпы ускорить. Прошу разрешения закончить нарезку труб, иначе бурение станет.
— А в план ввести — лень? Нарушать план — легче?
— Разрешите говорить начистоту? — спросил Игорь и, чувствуя себя на счастливом подъеме, тут же выпалил: — Стройка новая, товарищ начальник, а бюрократизма старого немало. Пока пробьешься в планы, собственный план к черту завалишь.
Сопровождающие загудели было, по Луганов расхохотался:
— Вот как молодежь честит нас! Значит, говоришь, стройка новая, а бюрократизм старый? Начальнички, это ж по вашему адресу! И что ему наши механизмы, когда у него буровые станут? Ладно, парень, пусть эти твои штуки дорежут, черт с тобой, а то еще и меня в бюрократы запишешь. А к оперативке составь мне, удалец, толковую заявку, и все-таки будем планировать, как господом-богом установлено, иначе вы мне полный ералаш устроите. Это все твои трубы? Ну-у, ловкач же ты!
И он крупными шагами пошел дальше.
Это была победа.
И это было начало популярности: в последующие дни история с трубами возвращалась к Игорю разукрашенной лестными подробностями.
Николай Иванович порадовался тому, что трубы отремонтируют, по стычку Игоря с начальником воспринял боязливо: чего доброго, рассердится Луганов!
Заявку составили обстоятельно, с запросом. Игорь мечтал понести ее сам, но Николай Иванович сказал:
— Что ж, попробую доложить. Только не возлагайте особых надежд. Сколько раз я эти вопросы ставил — все зря!
После оперативки Николай Иванович кисло сообщил, что заявку передали на рассмотрение аппарата, а это гроб с музыкой. В тот же день приятели рассказали Игорю, что Николай Иванович мямлил, а Луганов перебил его доклад вопросом: откуда у вас взялся молодец-удалец, что меня бюрократом окрестил?