Липатов ошеломленно смолк и не сразу сообразил, как выпутаться из неловкого положения.
— А пошлите их к чертовой бабушке! — наконец решил он. — Не расстраивайтесь, приедете и на месте отобьетесь.
— А я и не расстраиваюсь, — сказал Матвей Денисович.
И снова Липатов не знал — расспрашивать ли, что случилось, или не касаться неприятного случая совсем.
— Человеку трудно, когда у него жить нечем, а у меня жить есть чем, — сам заговорил Матвей Денисович.
— Вы пока в резерв?
— Я не о ставке, — усмехнулся Матвей Денисович. — Меня и жена прокормит. Я ведь не феодал, жене работать не мешаю. — И он скосил глаза на смущенного Липатова.
Уже в трамвае по пути к Кузьменкам Липатов хмуро сказал:
— Между прочим, феодал из меня не получается.
Кузьмы Ивановича не застали — он работал в утро. Кузьминишна нянчила внучку у Световых.
Дома был только Никита, он сидел на веранде и мрачно зубрил физику — началась сессия.
Распрощавшись с Липатовым, который теперь волновался, справится ли Аннушка и не подведут ли ее сотрудники, Матвей Денисович подсел к Никите и только тут узнал, как сложились у него и у Лельки дела. С недоумением и гневом присматривался Матвей Денисович к парню: посерьезнел как будто, буровому мастерству не зря учили, не изменил профессии, даже, кажется, гордится ею. В техникум поступил. Это все как надо. К тому и вели.
Но что же он натворил с Лелькой? Как же он не сумел переубедить родителей? И что же это за безответственность — вызывал, просил, а потом — в кусты!..
Никита сидел, опустив голову, чуб свесился на глаза, губы надуты. Обветренные, потрескавшиеся пальцы верхового усиленно мяли край учебника физики.
— Пощади физику, она не виновата. А вот ты…
— Я Лелю ничем не обидел, — мрачно сказал Никита.
— Так женись и живите как люди. Неужто выхода не найти?
— А как? Вот построят на станции жилье, попросим комнату…
— А если не дадут? Там небось не вы одни?
Никита растерянно вскинул глаза:
— Как «не дадут»?..
И еще ниже склонил чубатую голову, должно быть впервые задумавшись над тем, что же делать, если комнаты не дадут. И Матвей Денисович задумался над тем же. Озорничать умел, а вот жить… Жил при маме с папой, потом, в экспедиции, опять-таки не сам по себе, на готовом… А тут самому нужно.
— Ну вот что. Езжай за Лелей и немедленно приведи сюда, скажи — Матвей Денисович требует.
Никиту как ветром сдуло с веранды.
Вот ведь как бывает! — думал Матвей Денисович, рассеянно мочаля тот же учебник физики. Четыре хороших человека, а понять друг друга не могут. И почему я решил, что при мне поймут? Вмешался, старый дурень, а захочет ли Кузьма моего вмешательства? И Кузьминишна — мало ли горюшка она хватила с Никитой! Почему я верю этому шалопаю? И Лельке — почему я так уверен в ней?..
Прибежала Кузьминишна, ахнула, увидав нежданного гостя, захлопотала.
Пришел с работы Кузьма Иванович. Обнялись, пригляделись друг к другу и промолчали, потому что каждый заметил — постарел приятель! — а говорить такое неприятно.
Пообедали, выпили по рюмочке. И только тогда Матвей Денисович сказал:
— А я надеялся, мне навстречу молодая невестка выбежит. Как же вы такую славную девушку упустили?
— Уж до того славная, до сих пор не опомнились, — сказал Кузьма Иванович.
И снова удивился Матвей Денисович, как по-разному можно воспринять одного и того же человека. Он слушал рассказ Кузьминишны, узнавал Лелькин характер и совершенно не узнавал ту счастливую девушку, что уезжала от него к жениху. Он столько хорошего наговорил ей о стариках Кузьменках, она настроилась принять их всей душой. Что же случилось в тот день?
Кузьминишна рассказывала нечто несусветное, Кузьма Иванович коротко заключил:
— Барышнёшка, да еще беспутная.
— Слушаю вас — ну, будто не о ней. Ничего-то вы в ней не увидели!
Кузьминишна готова была поверить чему-то иному, доброму, она истомилась тревогой, что Никита уйдет навсегда из родного дома. Но Кузьма Иванович фыркнул:
— Еще как разглядели! Напоила допьяна, привела и бросила в грязь — невеста! Тьфу!
— Бросить со зла — это она может, — улыбнулся Матвей Денисович. — Вот только не пойму, почему ж она теперь его не свихнула? С чего это он теперь не пьет, работать научился, физику зубрит?.. Или ей наперекор? — И нахмурясь: — Как хотите, вызвал я ее сюда. Чтоб такая золотая девчонка да пропадала из-за вашего шалопая? Увезу! Сирота круглая, с детства беды нахлебалась, мы ее, как дочку, растили… Увезу!
Кузьминишна обмерла. Как-то по-новому все повернулось, вроде и жалко уже. И Никиту жалко — если увезет девушку этот бирюк — а он, видать, нравный, — что с Никитой станется?..