Возможно, меня тронуло бы это представление, но несколько минут спустя я застал его в кухне, разговаривающим по телефону с универмагом «Гримбел», он срочно заказывал радиоприемник, чтобы они с Миной могли услышать о себе, пусть и под вымышленными именами, в вечерних новостях. Я облокотился о притолоку и наблюдал, как Кроули на глазах превращался в суетливый и тщеславный тип homo sapiens — знаменитость.
Через два часа два человека в кепках и форменных комбинезонах доставили новенький радиоприемник на Спрюс-стрит 2013.
Суета разбудила Мину, она сидела на нижней ступеньке лестницы в оранжевом шелковом халате и с интересом наблюдала, как рабочие устанавливают приемник в гостиной. Она долго просила купить ей радио — на Рождество во всех универмагах начались продажи, и от покупателей не было отбоя, но муж до последнего отказывался пускать новинку в свой дом. Кроули, луддит в душе, с недоверием относился ко всему, что надлежало подключать к электрической розетке, будь то радио или новейшее домашнее оборудование — предмет мечтаний Пайка и миссис Грайс — пылесосы и прочая техника, призванная экономить человеческие усилия, образцы которой можно было найти в каталоге «Сирса».
Но вот недоверие Кроули развеялось за один вечер, и в доме воцарился новенький радиоприемник. Артур поглаживал красивый деревянный корпус, любуясь изящными вставками из вишневого дерева и мягкой сатиновой отделкой, осторожно, словно ощупывал яичники пациентки, поворачивал ручки и восторженно кудахтал, когда чудесное изобретение Маркони передавало из эфира небесную музыку — аранжировку небезызвестного шлягера «Да! У нас нет бананов» в исполнении оркестра Рэя Ламера, которую транслировали из студии универмага Братьев Лит. Кроули так радовался новому чуду техники, что даже смирился с песенкой и слушал ее с глуповатой улыбкой, словно надышался веселящего газа.
Всякий раз, обнаружив новую станцию, Кроули приходил в неописуемый восторг. Забавно, но, пожалуй, способность радиоприемника ловить передачи различных станций восхищала его больше, чем способность жены общаться с умершим братом. Впрочем, мы с Кроули были людьми разных эпох, и для меня, смастерившего свое первое радио почти десять лет назад из точечного контакта и банки из-под овсяного печенья, электромагнетизм был второй реальностью, как для него, должно быть, сверхъестественные явления. Возможно, у меня было такое же выражение лица, когда во время наших сеансов я слышал бестелесный голос Уолтера, как у Кроули, слушавшего сейчас вечерний биржевой отчет.
Когда радиостанции стали передавать новости, Кроули пригласил жену послушать вместе с ним. Мина уселась у его ног и обняла за икры, словно они были на высоком обрыве и она старалась удержать мужа, чтобы он не скатился вниз. Кроули сидел на краешке стула и рассеяно водил рукой по волосам. Передавали международные новости: восстание в Мексике, беспорядки в Руре. США решили принять участие в переговорах по послевоенным репарациям, Совет по реконструкции большого Токио организовывал расчистку завалов после опустошительного землетрясения, случившегося в сентябре. Главной местной новостью было предложение недавно избранного мэра Кендрика пригласить в Филадельфию бригадного генерала Смидли Батлера, чтобы тот очистил от преступников криминальные районы города, — этой мере всячески противились прежние городские власти. Кроули попытался вкратце ввести меня в суть городской политики, но мне это было не очень-то интересно, да и ему самому, кажется, тоже.
Через несколько минут местные новости закончились, но о спиритических сеансах так и не упомянули. Кроули смущенно молчал, словно переводил дух, как человек, который только что сделал неверный шаг и растянулся на ровном месте. Хотя, пожалуй, для него это и было падением: с высоты его ожиданий. Он покосился на радио, словно считал, что сама наука предала его. Радио предложило ему рождественскую программу для детей — прямая трансляция из отеля «Адельфия».
— Ладно, — произнес он, хлопнул руками о колени и тяжело поднялся со стула. — Так что у нас на ужин? — спросил он и отправился на кухню.
— Бедный, — прошептала Мина, глядя вслед мужу. — Он старается не подавать виду, но очень переживает, ведь его надежды не оправдались. Никто не догадывается, какой он ранимый. Жаль, что эти гадкие репортеры вскружили ему голову.
Я почти не слушал ее. Шелковый халат Мины немного распахнулся, обнажив верх бледной груди. Я заметил небольшое красное пятнышко, слишком совершенное, чтобы быть обыкновенной родинкой или невинными веснушками. Скорее оно было похоже на след от капнувшего со свечи воска. Я решил, что это шрам, и вдруг представил пронзенную горящей стрелой грудь мученика. Только я перепутал: святого Себастьяна действительно пронзили многочисленными стрелами, но не горящими, а самыми обыкновенными…