Мы производим фурор. Это заметно, в первую очередь, по круглым, как плошки, глазам детей, выбежавших вперед взрослых, и удивительному молчанию, повисшему над островом. Как такая большая толпа умудряется стоять так тихо? Слышен каждый вздох прибоя, каждый шлепок волны о пирс.
Взваливаю рюкзак на спину в твердой решимости не выказывать землянской слабости, но качка, узкая лестница и тяжелая ноша вызывают целый ряд опасных колебаний собственного тела: опасаясь, как бы я не рухнула вниз, Никель все-таки отбирает у меня сумку.
Стоим нам ступить на остров, как толпа приближается, окружая и рассматривая нас жадными глазами. На лицах встречающих нет ни капли агрессии, и это внушает оптимизм. Несколько детских ладошек тянутся ко мне, словно желая пощупать и убедиться в реальности, и я испуганно придвигаюсь вплотную к Нику. Мужчина обнимает меня за плечи, и я не сбрасываю его руку.
Тут должно наступить время торжественных речей и приветствий, но ничего этого нет. Молча, спокойно и уверенно обводя земляков взглядом, Тимериус идет сквозь толпу, направляясь к скоплению зданий. Также спокойно, признавая за ним первенство, Никель идет следом.
Я пытаюсь представить себя на месте жителей острова и посмотреть на нас их глазами: высокий и утонченный Тимериус похож на предприимчивого сына капитана и хозяина судна. Никель, который не может похвастаться ни ростом, ни утонченностью, берет силой, напористостью и харизмой, скорее смахивая на мускулистого работника порта (два рюкзака, заброшенные на спину, и следы недавней драки на лице лишь усиливают это впечатление).
Насчет своего облика я могу только гадать: глаза блестят от волнения, под ними - тени от бессонной ночи (психоделическое беспамятство внутри кротовой норы ведь нельзя назвать отдыхом?). Длинные русые волосы, накануне вытянутые по набилинскому обычаю, не могут решить, то ли остаться прямыми, то ли завиться в родные локоны, и, проиграв схватку с влажностью, принимают промежуточное состояние. Ветер развевает их за спиной, периодически поднимая вверх и забрасывая на лицо... Не знаю, как лучше вести себя: продолжать хмуро сверкать глазами или попытаться улыбнуться? В моем демоническом обличье это может показаться зловещим.
С моря доносится прощальный гудок - капитан баркаса отчаливает, растроганно махая нам вслед. Кажется, старик до конца сомневался, что ему действительно заплатят.