Противостояние затягивалось, силы странного масштаба сошлись в невозможном бою. Галлюцинации продолжались. Водопад постепенно заливал бурлящую лаву, порождая просто чудовищный рёв и целые облака агрессивного пара. Всё словно застыло в равновесии. А я с ужасом осознал, что в оставшемся где-то там теле находится запас чакры, которого бы хватило шести девятихвостым биджу. Как-то не хотелось бы очнуться в неведомой пустоте, потому как если рванёт – от острова не останется и следа.
Вот вулкан присосался к трём другим, поменьше, он тянет из них силы, стараясь восполнить свои. Каким-то отголоском ощущений, я понимаю, что сам же тяну чакру из своих биджу! С остервенением собираются осколки сознания, сопротивляясь тому ненасытному жерлу, что пожирает всё, до чего может дотянуться. В последний миг, когда по связи едва не пошли жизни моей семьи, каналы удалось оборвать. Вулкан постепенно затухал, заливаемый всё большим количество воды.
Теперь тут было… страшно представить. Чуть больше девяти полных резервов девятихвостого. Целый Джуби, и даже немного сверху. Отчего-то захотелось помолиться, да только сомневаюсь, что это поможет. Не в положении ядерного реактора, что уже давным-давно перегрелся и готовится «пыхнуть». Хоть маму зови…
Только вот ощущение неправильности не покидало меня ни на мгновение. Стихии столкнулись, одна из них притушила пожар другой… и всё. Вулкан всё так же дышит жаром, покрывшись коркой горячего камня, под которым копит силы для нового извержения. А вот притока воды уже не будет, последние капли упали с небес. Видимо, остров выпит досуха, до последней травинки, до самого жалкого муравья.
Я по-прежнему лишь парящее в неизвестности сознание, лишённое тела и видящее странные галлюцинации, с вулканами и водопадами, берущимися из ниоткуда. Неожиданно вулкан получает подпитку энергией, но я не чувствую связи с её источником! Укрытый толщей воды камень змеится трещинами, неожиданно приходит в движение и вода, формируя странные закручивающиеся потоки.
Словно издалека приходит понимание того, что происходящее странным образом связано с предметом одежды. Сквозь сонливость всё же вспоминаю про перчатки и запертые в них половины кошки-некроманта, а так же образ Шинигами, загибающего два пальца разом. Видимо, за дело взялась двухвостая, а точнее, её остатки. В следующую секунду я просто сплю, а где-то в глубине души вновь проснулся вулкан, проломив корку застывшей лавы. Чувствую странный посыл своего материального тела и ощущение… да. Оно таки рвануло. Отголоски паники звучали в сознании, но я не мог сделать совершенно ничего. Интересно, какая сила разгулялась там, снаружи, какое буйство творится? От масштабов становится страшно.
Пробуждение было… никаким. Абсолютно никаким. Ни раздражения, ни боли, ничего. Темно. Опять умер? Который раз уже? Так, первый раз машина, второй раз клиническая смерть при вселении, третий раз меня Хидан грохнул, и вот он четвёртый. Запишем как самоубийство. Многовато. Первым желанием было осмотреть себя, узнать, как всё прошло.
Пустыня. Идеально ровная и гладкая пустыня, посреди которой в воздухе в позе эмбриона висит нечто, напоминающее фигуру человека. Лёгкий золотисто-белый ореол и тело, будто слепленное из очень мутного белого стекла. Это нечто абсолютно обнажено, за исключением надетых на руки перчаток. Это нечто я. Только какой-то странный я. Словно бы глубокий. При взгляде на любую часть тела возникает ощущение, что в глубину оно куда как больше, чем выглядит снаружи. Словно свесившись с борта смотришь в прозрачную воду, и вот оно дно, рукой коснуться можно, а на деле вниз нужно проплыть не один десяток метров.
При желании открыть глаза картинка забилась в конвульсиях, начала дробится на множество более мелких картинок, более крупных, с разных ракурсов… сознание подёрнулось спасительно темнотой.
Следующее пробуждение пришло спустя какой-то промежуток времени. Что-то подсказывало, что он был весьма долгим. На этот раз, я вёл себя гораздо аккуратнее, стараясь следить за разбредающимися желаниями. Около трёх дней понадобилось лишь на то, чтобы войти в собственное тело. И то, до сих пор я мог в любой момент почувствовать, каков на ощупь песок в стороне, «открыть глаза» в месте, никаким образом не соприкасающимся с телом и много прочих малопонятных, но весьма впечатляющих трюков. Так же стало ясно, что отныне и во веки веков для меня закрыто ниндзюцу в том виде, в каком его привыкли использовать шиноби. Печати, сложенные с горем пополам совершенно непослушными, проходящими сквозь друг друга пальцами, просто не работали. Не было системы циркуляции чакры, на которую было рассчитано ниндзюцу. Техникам было не с чем работать.