Только сейчас он заметил, что от воды исходило слабое свечение, которое наполняло пещеру теплым мерцанием. Вглядевшись в водную гладь, Кай обнаружил, что озеро было неглубоким, и можно было увидеть ровные окатыши даже в центре водоема. «Эх, не поплавать», — разочарованно подумал он и уже собирался опустить в воду ногу, когда его остановила внезапная мысль. А почему Никель со всем своим грузом, как горный козел, прыгал по камням вместо того, чтобы пройти по воде? Боялся случайно помыться? Вряд ли его остановила глубина. В самом глубоком месте вода была гному по пояс.
Ответ подсказал жук, посланный, не иначе как, Калюстой. Кай не ожидал, что слова Тупэ о боге-покровителе так прочно застрянут у него в голове. Насекомое спикировало прямо на воду, привлеченное загадочным свечением. Кай не успел моргнуть, как лапы жука, а потом и вся тушка с шипением растворились, даже не поколебав озерной глади.
Вместо воды блюдце пещеры наполняла кислота.
Настроения смотреть на гномих уже не было, но и возвращаться назад одному не хотелось. Дожидаться Никеля на берегу тоже было глупо. Если тот шел к женам, свидание могло растянуться до утра. Новая мысль заставила Кая покраснеть и собраться. А как это… у гномов происходит? Что если у него никогда в жизни больше не будет шанса посмотреть на гномью любовь? Слово «секс» всплыло из недр «дорожденных» сновидений, отдав сладким душком запретного и манящего.
Уже не колеблясь, Кай решительно направился к камням, по которым еще недавно скакал Никель. Только сейчас он оценил его опытность. Несмотря на то что ноги у него были длиннее, чем у гнома, прыгать оказалось непросто. Некоторые камни покрывал скользкий лишай, каким-то образом соседствующий со смертельной водой. И все же путешествие через озеро с кислотой оказалось настоящим приключением, тем самым, что случалось только с героями.
Новая мысль настигла Кая уже на берегу. «А если, — зашептал в голове Герой, — гномы держат женщин взаперти? Насильно!». В голове нарисовалась заманчивая картинка. Никель приводит его к тайному убежищу, где томятся прекрасные девушки, украденные из деревень. Гномы заставляют их работать также как его, Кая. И рожать детей, соответственно. Кай врывается вслед за Никелем, связывает его, а сам уводит женщин темными коридорами, с трудом отбиваясь от их благодарности. А Калюста, восхищенный его храбрым поступком, непременно указывает им путь к поверхности. Что должно случиться после освобождения, Кай придумать не успел.
Тоннель, в котором исчез Никель, встретил его резким зловонием. Кай мало что знал о женщинах, но почему-то был уверен, что они не должны пахнуть кровью, мочой и потом.
Привыкнув к темноте, он понял, что попал не в очередной коридор, а в нишу. У ног зиял пустотой овал колодца, в который он чудом не свалился. Приглушенные голоса и волны смрада выплывали именно оттуда.
— Отвали, Третий, — раздался грубый голос Никеля. — Ты вчера ел. Где там новенький?
— Сдох он, — захрипели снизу, — лучше нам его кусок дай.
— Как же так? — возмутился гном. — Я его недавно здоровым видел. Ну, раз нет его, так я сам съем. Вы на жратву сегодня вообще не наработали.
— А самоцветы? — растерянно спросил голос. — Мы три корунда нашли!
— Помет летучей мыши вы нашли, — огрызнулся Никель. — Один камень со сколом, другой мутный, а третий что прыщ у меня на заднице. За него на рынке ничего не дадут, поэтому и от меня вы жратвы не получите.
Сгораемый от любопытства, Кай опустился на живот и осторожно сунул в колодец голову, стараясь различить в полумраке, с кем так сурово говорил Никель. Первым он увидел гнома. Тускло мерцающий ракушечник стоял у его ног, освещая корявую фигуру Никеля и открытые сумки, набитые снедью. В руках гном держал пачку лепешек, которые с нравоучениями бросал в темноту под собой. Поморгав, Кай понял, что колодец уходил глубже, а Никель стоял на узком выступе рядом с лестницей и разговаривал с темнотой, которая то угрожала добраться до него и разорвать на части, то умоляла кинуть еще лепешку.
Кай прищурился и едва не свалился к ногам гнома. Из мрака вдруг выросла грязная человеческая рука и попыталась схватить Никеля, стоящего на краю балкона. Гном ловко отскочил и разразился ругательствами. На пальцы, скребущие по камню, опустилась подошва его сапога, и рука исчезла.
— Сукины дети! — выругался Никель, и, подобрав лампу, наклонил ее в темноту. Она осветила груду камней, которая подступала к балкону, наподобие лестницы. И на этих камнях копошились чудовища — корявые, косматые, неуклюжие. Когда тусклый свет лампы выхватил из темноты белые лица, Кай понял, что гном кормил не монстров. Там, внизу, были люди: грязные, в лохмотьях, с болезненной кожей, похожие на гомозулей и крыс одновременно. Они ползали, пытаясь вскарабкаться на груду камней, ими же возведенной. Побег не удался. Когда Кай, наконец, понял, почему фигуры так странно передвигались, то затолкал кулак в рот по самые костяшки, — чтобы не закричать. У пленников не было ног. Люди заканчивались ниже пояса. Одни довольно ловко переваливались на кулаках, обмотанных тряпками, другие едва ползали. Было трудно понять, сколько таких полулюдей копошилось в яме. Казалось, сама темнота обрела форму.