— Засада! — закричали оставшиеся двое, выхватывая мечи. Через мгновение сани окружила дюжина людей, в руках каждый сжимал копье или лук. У нескольких даже обнаружились мечи и кольчуги. Но в сумерках они выглядели не лучше стаи диких зверей, а пахли еще хуже.
«Разбойники», — выдохнула Котена, обмирая. На нее давило тело мертвого наемника, впервые она столкнулась с чьей-то погибелью так близко. Она поняла, что прошлая ее жизнь окончательно рассыпалась в прах.
— Взять их! — скомандовал главарь.
3. Злая чаща
Лиходеи подступали со всех сторон, наемники жениха встали над обмершей Котей каменными изваяниями с обнаженными мечами и факелами. В сумерках враги замерли на какое-то время, словно стая волков.
— Уходите! Золота у нас нет. Только женские тряпки, — отозвался один из провожатых.
— К Хаосу ваше золото! — прохрипел самодовольно главарь. — Мы и без тебя знаем, что у вас нет золота. Зато есть девка.
«Знают… Знают! Как будто поджидали именно меня», — ужасалась Котя. Вблизи ее бедного селения никогда не орудовали разбойники, обычно они подстерегали путников на больших трактах. Но теперь перегородили узкую лесную дорогу, окруженную непролазной чащей; на ней бы и две телеги не разъехались. К тому же они заранее повалили дерево, значит, знали, куда понесутся запряженные вороными сани.
Испуганных коней уже хватал за уздечки один из разбойников. Они храпели, кусались и нестройно плясали на месте, отчего сани тряслись из стороны в сторону. Котя же сидела в глубине и видела перед собой только торчащую стрелу и спину покойника, еще теплого, но обмякшего и неподвижного, заливавшего кровью изо рта укрывавшую шкуру. Хотелось выбраться из тесноты саней, ринуться прочь. Только быстрые ноги не унесли бы от злых людей, взявших в плотное кольцо.
— Отдайте нам девку. Вы же такие же «честные люди», как и мы, — заигрывал с охраной главарь, огромный косматый мужик в некогда дорогом драном кафтане и шкурах. — Что вам дороже — жизнь или слово хозяину? Уйдете от своего, найметесь к нашему!
— Наемник отличается от разбойника тем, что не предает хозяина, которому служит, — отвечал неуклонно старший из провожатых. И в тот миг Котя невольно уважала его. Если еще совсем недавно ее и все селение напугали три человека, продававших свой меч за деньги, то теперь кровь стыла в жилах от обступившей лесной братии. Они не ведали никакого закона, никакой чести. В сумерках их крадущиеся силуэты напоминали диких зверей, они почти бесшумно крались по снегу.
— Ну как знаете! — махнул главарь после недолгих переговоров. И тут же вскипела ожесточенная сеча.
Сначала один из разбойников запрыгнул в сани со стороны спинки, отчего Котя отчаянно взвизгнула. Прямо над ней свесилось грубо высеченное чумазое лицо с горящими безумными глазами. В руках разбойник сжимал нож, которым не успел замахнуться: молниеносным движением его сразили мечи наемников. Он сполз в сани, и Котя тихо застонала, потому что теперь ее придавливали сразу два мертвых тела. Не к добру она смерть вспоминала, не к добру зов слышала, и уж совсем не к добру чудилось ей создание Хаоса. С самого утра ее собирали будто не на свадьбу, а на похороны. Но кто бы предрек ей бесславную погибель среди леса?
Воздуха не хватало, едва удавалось следить за метавшимися огоньками факелов. Клинки лязгали о клинки, разбойники тыкали копьями, свистели стрелы, но главарь приказал им:
— Опустить луки! Вы попадете в сани, олухи!
Наемники и правда защищали сани с двух сторон и пытались отбить коней, чтобы развернуться и ринуться прочь. Хотя им не давали и подступиться, силы оказались неравны. Вновь лязгала сталь, донесся чей-то предсмертный стон.
Взлохмаченный множеством ног снег вокруг саней уже не белел, а чернел от проливавшейся крови. Котя никогда не видела столько красной руды, сока жизни. Но не ужасалась этому, куда больше страшил ее исход стремительного поединка. Она хотела, чтобы ее окутало смутное состояние нереальности, неверия, но разум оставался ясным и слишком отчетливо передавал картины происходящего, от которых бросало то в жар, в то в хлад.
Вот старший наемник кинулся рысью на противника и вспорол ему живот. Пояс тулупа треснул и разлетелся, как и человеческая плоть. И вместе с лоскутам материи посыпались дымящиеся внутренности. Но Котя не испугалась, а обрадовалась — уже не дюжина, уже меньше оставалось лиходеев. Она очень плохо считала, но понимала, что их теперь не больше девяти.
Старший наемник рубился с закалкой бывалого воина, прошедшего не одну битву, уклонялся от стрел, нырял под копьями, отводил от себя клинки. Более молодой ставил на скорость: он верткой куницей юркал за спины нападавших и одним ловим движением легкого меча наносил колющие и режущие удары.
И все же натиск оказывался неравным: лес уже погрузился в кромешную тьму, а врагов не делалось меньше. Они и не думали отступать, не давая шанса на побег. Постепенно они оттеснили охранников от саней и окружили. Котя видела, как воины встали спина к спине, а их со всех сторон тыкали копьями. Но они обрубали древка с наконечниками, стремясь пробить оцепление.
Вдруг более молодого все-таки зацепили, он приглушенно охнул и схватился за правый бок. А потом с яростью безумного кинулся вперед, прямо на копья, снося сразу две разбойничьи головы. Через миг он повалился ничком на снег, из тела его высунулись обломанные копья, курящиеся на морозе окровавленными остриями.
Котя только сдавленно ахнула, она поняла, что у нее остался всего один защитник. Старший из наемников вырвался и кинулся к саням. Котя увидела, что к ней уже лезет не в меру торопливый разбойник. Тогда она вспомнила о кинжале, которые все еще сжимал в руке мертвец. Пришлось постараться, чтобы скинуть с себя два трупа. К тому же руки и ноги нещадно дрожали, но в пальцы правой вскоре уверенно лег кривой нож, легкий и острый. Таким не рубятся в поединках, а подло колют в сердце или живот. Котя схватила его и спрятала под платком. Тут же перед ней выросла черная тень разбойника.
— Что, девица, не хочешь идти с нами? — пропел он, угрожая кривым клинком. Сзади доносились звуки тяжелого неравного боя, последний уцелевший наемник отчаянно ругался и призывал нездешних духов в помощь. Дыхание его вырывалось хрипом, с каждым разом все тяжелее. Котя же видела перед собой широкое грязное рыло. И никто бы не пришел ей на помощь.
Разбойник потянулся к ней, почти не угрожая клинком. Котя сжалась и приготовилась, точно маленькая рысь перед прыжком. В руках ее хватало силы, не просто так с детства приучили к нелегкой работе. Она вспомнила, как праща ее поражала кроликов, вспоминала их разбитые головенки. Пушистые и ласковые зверьки вызывали порой сожаление, но уж очень хороши они оказывались в супе и на вертеле. А здесь же сочувствия никто не вызывал.
В мгновение удара Котя не видела перед собой человека, не верила, что именно такое создание когда-то слепили из глины мудрые духи. Эту черную тень даже Хаос бы не выплюнул. Рука не дрогнула, и Котя нанесла удар, когда разбойник потянулся к ней и невольно открыл живот.
— Хаоса тварь! — взвыл он, а потом добавил еще несколько более крепких слов, схватившись за рану. В лицо Коте брызнула кровь, окропляя некогда белый платок. Разбойник еще дергался, он замахнулся ножом, и Котя, не помня себя, нанесла еще один удар почти в то же место, всаживая нож по самую рукоять. Она знала, как разделывают мясо, знала, что надо приложить усилие.
Убийство? Она не понимала этого в миг невозможной опасности. Нож вырвался из тела, но пока разбойник двигался, Котя продолжала пронзать плоть, дырявя толстый тулуп. Варежки она потеряла, руки покрылись кровью, нож скользил под пальцами. Но она не могла остановиться, пока враг, ее личный страшный враг, не повалился на бок, испуская дух в последнем хрипе.
— Беги! — вдруг донеслось из-за спины, и она увидела, как ее последнего защитника насаживают на самодельные охотничьи копья, буквально поднимая над землей. А потом его кинули на снег и поставили на колени, держа копьями, вонзенными в спину.