— Это же из-за моря Кахи везли, из самого королевства Лагг, — восхищенно твердила Ауда, в который раз любуясь свадебным сарафаном.
Алая ткань лоснилась множеством тончайших узоров, жемчуг и яшма украшали край подола, пояс и рукава.
— А где это? Королевство Лагг, — заинтересовалась Котя.
Отец всегда говорил о землях к югу и не упоминал об этой далекой стране.
— В рассветной стороне. Ничего-то ты не знаешь, — смеялась старуха, вновь перебирая свои сладкие воспоминания. — А мы с ним по молодости весь мир посмотрели, то он матросом нанимался, то с караванами ходили. В рассветной стороне еще много-много стран лежит и островов. Ну, а за ними… — она осеклась и выплюнула с отвращением: — Отвергнутый Архипелаг, туда-то не приведи попасть. Однажды мы чуть не погорели на воровстве в королевстве Лагг, вот тогда бы нас сослали монстрам из Хаоса на съедение. Но ничего, как видишь, живые! — она рассмеялась карканьем вороны. — Сбежали тогда, так с тех пор в Ветвичах и сидим. Спокойно здесь.
— Что будет со мной, если муж ваш попадется? — поежилась Котя.
Вен Аур, конечно, не напоминал монстров из легенд, но не просто так ходила дурная слава про те острова; все ведали, что создания Хаоса непредсказуемы. Странно было повстречаться с одним из них.
— Известно что! — с наглым торжеством продолжала смеяться Ауда. — Про мужа с женой как говорят? Две жизни — одна судьба. Скажут, что помогала тоже. Ты поняла? Никому не расскажешь?
Коте казалось, что ее мажут дегтем, окунают с головой в черную вязкую смолу, отчего она вновь сжала кулаки:
— Но это не так!
— И кто же тебе поверит? Знаешь поговорки-то? Крестьянское слово сказано — ветром подхвачено. Купеческое слово — бронзовая подкова. Только княжье золотое — тяжелое да литое, — все насмехалась старуха.
— Да уж, купеческое. Знаю я, какое оно, «купеческое», с тех самых пор, как в этом тереме живу, — впервые недовольно сверкнула на нее глазами Вея, и Ауда, как ни странно, успокоилась. — Никому не верь, девонька. Никому не верь. Люди что создания Хаоса.
— Создания Хаоса… честнее, — чуть не выдала себя Котя.
— Тебе-то откуда знать? Видела будто их? — фыркнула на нее Ауда.
Но Коте пришлось смолчать, прикусив язык. Она лишь безмолвно умоляла: «Вен, Вен Аур! Услышь меня! Вытащи меня отсюда! Куда угодно вытащи!»
— Не видела, — согласилась она, возвращаясь к работе.
— Вот и мы не увидели, — примирительно кивнула Ауда, продолжая ворковать: — Когда свадебный пир будет, ты не вздумай плакать.
— Почему?
— Не принято. Так ты оплакивала свой «переход», у своих духов прощение просила, а так ты уже у нас.
— Да уже и духи к тебе привыкли.
«О духах говорят! Да в этом месте только злые мороки водятся», — вновь подумала гневно Котя, но снова смолчала. Наверное, вот так и привыкают к самым дурным людям, закрывают глаза на их поступки и на собственное ничтожное положение.
— Просто Игор ненавидит слезы. А уж если его друзья соберутся, так и вовсе. В Аларгате на похоронах не плачут даже, не поймут, осерчают еще. Лучше улыбайся им и молчи. После пира, как на ложе поведет тебя, тоже не смей плакать. Ну, а когда уже темно будет, можешь ничего не делать, он сам разберется.
— Ты отвернись потом к стене, когда он заснет, и там уже тихонько поплачешь, — с участием шепнула Вея, украдкой дотрагиваясь до руки Коти.
Хотелось бы предложить этой доброй женщине бежать вместе, да она бы уже не согласилась, смирилась. К тому же Котя до сих пор не ведала, как бежать из терема.
— Ты тоже плакала? — спросила она.
— Плакала. Не от боли, а вот сама не знаю, от чего.
— Глупые вы обе! Эх, была бы я помоложе! — махнула на них Ауда. — Все вспоминаю и Аларгат, и море Кахи — степи бескрайние, волны черные. И ночи наши, без терема, да куда там… даже угла своего. И все мне кажется, что тогда-то и было счастье. Только мы в темноте и Хаос над головой.
«Хаос над головой», — эхом отозвалось в мыслях Коти. Она тяжко вздохнула, чувствуя себя неправильной: теперь она просила защиты не у десяти духов, а у создания Хаоса, обращалась к нему, как в безмолвной молитве. С мыслями о Вен Ауре она и заснула в ту ночь, а наутро ее растолкала Ауда:
— Вставай, пора тебя к пиру готовить.
— Можно я на двор выйду? Воздухом подышу, — попросила Котя, сонно потирая глаза. При словах о пире все ее тело сковывало холодом.
— Только не вздумай бежать.
— Куда же я побегу? — нарочито показывала смирение Котя.
— Куда сбежишь — за все твои родные расплачиваться будут, — предупредила Ауда. — Если пойдешь к ним, так молодцы найдут тебя. Игор-то вольные мечи из самого Аларгата вывез еще. Это тоже в стороне восхода страна, за морем Кахи. И там лучшие ратники, которые никому не служат, только мошне.