— Вот бы тебе сюрприз был, — снова рассмеялись лиходеи, жадно чавкая кусками жареной оленины.
— Так и придушил ее — и в лес. Вот с того дня я и понял: сначала пробуй, потом женись, — отозвался разбойник, жутко довольный своей убогой остротой. — А лучше не женись вообще, если можно пробовать так.
И они снова взорвались отвратительным гоготом. От каждого их слова Котю все больше мутило, она закрывала глаза, чтобы не зареветь. Она сильная, она же сильная — так она сказала себе в деревне. Ох, а раньше-то главной ее бедой казалась старшая жена. Кто же ведал, что все познается в таком страшном сравнении.
— Эй, ты, — вдруг обратился к ней Вхаро, — поешь, что ли, а то загнешься еще.
Он подошел к ней и развязал рот, а когда она не смогла откусить и кусочка, крупный палец главаря протолкнул мясо, едва не ломая передние зубы. Котя только глухо охнула, заставляя себя работать занемевшими на холоде челюстями. Жесткая оленина не лезла в горло, но под пристальным взглядом Вхаро делалось слишком страшно.
— Ты нам живая нужна. С мертвыми пусть чудища Хаоса развлекаются, — заметил один из разбойников, который выглядел старше остальных. К тому же на нем лежала печать какой-то изможденности: под глазами наливались алые мешки, а все лицо покрывали шрамы и рытвины.
— Что? Правда развлекаются? — заинтересовались разбойники и временно оставили в покое Котю.
Она выплюнула оленину и вновь схватила чистый снег, холодящий горло. Потом главарь снова завязал ей рот.
— Да кто их знает. На Отвергнутом Архипелаге вообще такое творится… Ох… — продолжил разбойник и вдруг вздрогнул всем телом.
— А ты был там? Это же край света!
— Был. Как же.
— Брешешь! — вторили хором ему остальные лиходеи. Но сами замерли от интереса, только Вхаро небрежно скалился.
— Я одного прирезал, сына князька Молниесвета, кажется.
— У, опасно это! За такое разве не казнят сразу?
— Отец его, беды ему на голову, решил, что смерть — это милосердие. Давно это было, я сам мальчишкой был. И вот меня выслали туда, за Охранные Камни! Прямо к разрыву Барьера, — сбивчивым голосом продолжил рассказчик. — Там ведь люди живут все еще. Но странные: водятся с монстрами, жертвы им приносят, поклоняются им. В одном племени даже в жены выдают им своих девок… Да какой девок — и мужиков заодно. Монстрам разницы нет. Кого выберут, того и забирают. Живой ты, мертвый. Баба ли, мужик…
При упоминании об этом по банде прошелся шепоток отвращения. Похоже, рассказы о крае света пугали даже самых худых людей. Они-то творили беззаконие только в своих дремучих лесах.
Родина Коти — Соединенные Княжества Ветвичи — находилась в самом центре их мира, вокруг теснились среди северных сосновых лесов и южных степей соседние государства, и никто не слыхал о порядках, заведенных в далеких страшных местах.
Говорили, что Барьер в двух местах треснул в незапамятные времена, якобы задел его когтями огромный Змей из Хаоса. Тогда настала пора великой боли, множество людей погибло от хлынувших через разрывы монстров. Но пришли отважные маги-мореплаватели, которые оградили уцелевший мир Охранными камнями. С тех пор те высились неприступными рифами, которые не сумело пересечь ни одно чудовище. Но за их пределами все-таки остались проклятые земли, далекие острова. Что творилось на них, никто не ведал, но высылали туда на верную смерть самых страшных лиходеев. Это все рассказывал давным-давно отец. Котя и не думала, что наткнется на человека, который воочию видел разрыв Барьера.
Впрочем, истории ее не занимали в те страшные мгновения, они лишь давали отсрочку. Котя по-прежнему не собиралась сдаваться, она судорожно рассматривала лагерь разбойников в поисках самого маленького ножика или хотя бы острого камня. Но когда ничего поблизости не нашлось, она попыталась потянуться руками к дереву, стереть веревки, даже если вместе с запястьями. Но ее тут же опрокинула обратно набок сильная ручища Вхаро, похожая на лапу медведя. Лицо снова уткнулось в шкуру и снег, шершаво царапнувший щеку.
— Смирно лежи, — приказал главарь, дополнительно надавив сзади на шею.
Котя глухо зашипела от боли, но замерла, чтобы ей не сделали еще хуже.
— А монстры вокруг плавают в океане и из Разрыва выползают свободно, как к себе домой, — продолжал рассказчик, размахивая руками у костра. Глаза его при этом стекленели и переполнялись трепетом.
— Как же ты выбрался? — спрашивали заинтересовавшиеся разбойники, кажется, воспринимая историю как очередную небылицу.