На сей раз, жандармы озаботились созданием подавляющего превосходства в силах — к захваченному ресторану заявилась чуть ли не вся полиция города. На немедленный штурм, правда, французы так и не решились, предложив вместо этого окруженным немцам безоговорочную капитуляцию и перейдя к планомерной осаде. Эсэсовцы, в свою очередь, в грубой форме на трех языках отклонив предложение о сдаче, забаррикадировались по всем правилам фортификации и забросали осаждающих пустыми бутылками, коих скопилось уже немало. Ситуация зашла в тупик, и в этот критический момент на поле боя прибыли свежие силы — вояки из "Дас Райх", гулявшие в другом ресторане за два квартала от эпицентра событий, пришли на помощь товарищам по оружию.
Удар с тыла, подкрепленный контратакой осажденных под командой Ганса, привел к полному и безоговорочному разгрому всей местной службы охраны порядка. Вошедшие в раж буяны, организовали преследование разбитого противника, загнав большую часть крепко битых жандармов в ближайший полицейский участок, после чего предприняли попытку вынести двери участка с помощью вывороченного где-то столба и добить врага в его логове. Под бодрые команды Нойнера "и рраз, и рраз!" и жалобные вопли полицейских, эсэсовцы ритмично бухали бревном в трещащие двери, и только появление сразу нескольких военных патрулей спасло осажденных аборигенов от окончательной расправы.
На следующий день местные французские газеты вышли с заголовками: "Новая оккупация Франции", "Неужели гунны вернулись?" и "Тевтонская ярость германских "союзников"". А Нойнер с подбитым глазом и Телкамп с шишкой на лбу и ссадиной во всю щёку стояли навытяжку перед бригаденфюрером Германом Приссом и объясняли: как они дошли до такой жизни.
Впрочем, особых репрессий не последовало. Бригаденфюрер Матиас Кляйнхестеркамп, новый командир дивизии "Дас Райх", решил вопрос просто: боевое братство, скрепленное кровью — превыше всего! Бойцы его дивизии не могли бросить в беде своих товарищей по оружию, поэтому о наказании его людей не может быть и речи. Приссу было сложнее — его вояки выступили инициаторами драки и последующего погрома, но он поставил вопрос ребром: или мы, или французы? Хауссер безоговорочно встал на сторону своих солдат, напрочь отрицая право французских гражданских властей применять карательные санкции к военнослужащим СС. За правильное поведение солдат и офицеров, пребывающих в увольнении, должны отвечать военные патрули, а не полицейские жабоедов! В конце концов, конфликт удалось замять, никто из участников не понес никакого наказания, если не считать морального внушения, но командование сделало вывод: подчиненные вполне отдохнули и энергии у них — через край. В результате, после того памятного случая, процесс тренировок был разноображен и существенно интенсифицирован, количество увольнительных несколько сократилось, а количество выделяемых патрулей из фельджандармерии СС — резко возросло.
Ганс же, после этих событий получил ироничное прозвище "Гроза Аквитании" и заслуженную славу двукратного покорителя Франции. Как ни крути, а это было самое памятное его приключение в этой стране.