— Зная тебя хорошо, могу предположить, что ты мне назло додумалась сама удариться о дерево, — сообщил он, и Марте стало совсем плохо. Не верит! — Или упала откуда-то — с лошади, например, а теперь выдаёшь ушиб за последствия нападения. Простая крестьянка? Большей глупости ты не могла придумать. С твоими-то изящными ручками…
Он бесцеремонно, как куклу, развернул девушку к себе, перехватив ладонь, затем другую. И умолк, изучая неумело подровненные, кое-где обломанные ноготки, пальчики, хоть и тонкие, но в заусенцах, мелкие шрамы и царапины… и твёрдые мозольки, набитые черенком лопаты. Не барские были у Марты ручки, это точно, хоть её, как хорошую вышивальщицу, работой не мучили, задавали только самое лёгкое.
— Идиоты, — сказал медленно и устало. — Кого я держу? Дали себя провести. Похожее личико, то же платье… А на руки-то никто взглянуть не удосужился. Ноги покажи, — бросил коротко. Повторил: — Идиоты… Почему в сабо? В атласном платье — и в деревянных башмаках, ничего глупее не удумали… Почему, спрашиваю?
— Туфли были велики, — чуть слышно ответила Марта, — слетели.
Господская обувь падала с неё на каждом шагу. Капитан, однако, не растерялся: зорким оком углядел в кустах того самого пастушка-доносчика, жаждавшего узнать, чем всё дело закончится, дабы растрезвонить по всей деревне и стать героем дня. Любопытного наградили подзатыльником, а заодно вытряхнули из обувки, которая, к счастью, пришлась Марте впору.
— Велики? — Его светлость глянул ещё раз на её ноги. Скептически приподнял бровь. Чёрт его знает, в этой бесформенной обуви не разберёшь… — Ну-ка, разуйся. Однако… Да ты и ростом кажешься чуть меньше Анны. — Заложив большие пальцы за жилет, пристально разглядывая, обошёл несколько раз вокруг девушки. — Нет, всё-таки не пойму, Анна — не Анна… Марта, говоришь?
Со вздохом вернулся в кресло.
— Ну, давай, раздевайся, Марта.
Ей показалось, что она ослышалась.
— За… зачем?
— Затем. Врёшь ты или нет — навскидку определить затрудняюсь; вызывать каких-то возможных родственников из деревни для официального установления личности — нет времени, поскольку если ты не моя жена, надо вновь снаряжать людей на поиски… Будем проводить опознание скорейшим методом. У Анны на теле есть кое-какие отметины, которые я хорошо помню. По ним и определим. Если я ничего не найду — ступай на все четыре стороны; а найду… — Он, прищурившись, сообщил ласково: — Найду — на всё моя высочайшая воля. Я здесь и казню, и милую. Поняла?
— По…поняла, — прошептала Марта. Взялась за край лифа — и застыла, краснея.
— Так не тяни, милая. Или мне позвать солдат на помощь? Вот будет для них потеха, ничего не скажешь…Тебе ведь иногда чем больше зрителей, тем лучше?
Похоже, он упорно пытался разглядеть в ней сбежавшую супругу, несмотря на собственные логические доводы. Медлительность жертвы лишь выводила его из себя.
— Ну что ты возишься! — рыкнул он, потеряв терпение, и Марта вновь непроизвольно зажмурилась, что-то прошептав. — Что? Говори громче!
— Не могу…Завязка на спине, ваша светлость… шнуровка. Простите, ваша светлость, я её сама не развяжу.
Герцог внезапно остыл. Задумчиво посмотрел на жертву. Была ли это его родная змея подколодная или и впрямь волею насмешницы-судьбы вляпавшаяся в крупную интригу деревенская простушка, но… она была права. Снять самостоятельно, без посторонней помощи платье с тугой шнуровкой от лопаток до самого копчика не представлялось возможным, если только ты не знаменитый королевский шут Гудди, прославившийся на всю страну умением освобождаться от любых пут.
— Прикажешь самому тебя раздевать? — фыркнул сердито. Молча зашёл девушке за спину и отыскал узел, хитроумно запрятанный в специальный потайной кармашек на верхней пышной юбке. Сильно ослабив шнуровку, отвернулся:
— Дальше сама!
И отошёл — подальше от соблазна. Неопределённость положения выводила его из себя. Допрос давно сбился с намеченного плана, приходилось импровизировать; в иное время эта игра показалась бы ему интересной и увлекательной, но не сейчас. Он сам не знал, чего ему больше хочется: чтобы женщина оказалась всё-таки сбежавшей стервой — и тогда, в соответствии с озвученными недавно условиями, пришлось бы сохранить ей жизнь, сделав, конечно, невыносимой, но его честь, репутация не пострадали бы, а главное — угроза новой разорительной войны растаяла бы, как дым. Или же присмотреться к этой милой простушке, если она такова, как на первый взгляд, проверить, остались ли ещё на земле чистые, свежие, не изолгавшиеся… Свою благоверную он ещё найдёт, из-под земли достанет, это лишь вопрос времени, а пока… Что-то зашуршало, герцог стремительно обернулся, хватаясь за кинжал. Расслабился, болван, потерял бдительность, размяк! А что, если за это время…