Командиры и старшие солдаты, слушая рассказ подчиненных, и радовались и горевали. Горевали потому, что четверо, примирившись с собственной участью, только сейчас узнали, что по требованию французского консула обречены на смерть двадцать человек, следовательно, такая же участь ожидает еще шестнадцать человек. Радовались оттого, что всем шестнадцати разрешено харакири,— значит, и к ним отнеслись, как к самураям. Командиры, старшие солдаты и шестнадцать рядовых воинов распрощались по-дружески. До рассвета еще оставалось время и можно было поспать, чтобы бодрыми встретить грядущий день.
212
Двадцать третьего числа погода выдалась ясная. Для двадцати человек, направляемых в Сакаи, прибыло более трехсот пехотинцев эскорта — от клана Кумамото под началом Асано Хосокавы Эттюноками Ёсиюки и от клана Хиросимы под началом Асано Акиноками Сигэнаги. Затемно появились они в воротах Нагабори, усадьбы княжества Тоса.
Двадцати приговоренным поднесли рисовое вино. Командиры и старшие солдаты переоделись во все новое, остальным шестнадцати накануне выдали шелковое хаори. Оружия пока у них не было: его вручат на месте совершения харакири.
Стуча деревянными подошвами, группа вышла из помещения. У дверей стояли наготове двадцать носилок, доставленных семействами Хосокава и Асано. Каждый обреченный на смерть с поклоном занял предназначенные для него носилки. Руководил всем происходящим специальный церемониймейстер.
Процессия двинулась в путь. Впереди шли невысокие должностные лица — представители обоих кланов и рядовые солдаты. Далее следовали конные копьеносцы в легких касках и коротких хакама. Затем еще несколько рядовых. И наконец, две пушки. Завершали процессию двадцать носилок, возле каждых — по шестеро солдат с ружьями и мечами. Всего насчитывалось сто двадцать вооруженных солдат. Арьергард составляли два вооруженных кавалериста, фонарщики — по десять человек от каждого клана — несли фонари на шестах. На некотором расстоянии от фонарщиков шли сотни жителей княжества Тоса, возглавляемых высокими гражданскими чинами. Вся процессия растянулась на пять кварталов.
Когда усадьба Нагабори осталась позади, отрядный командир Ямакава Камэтаро, переходя от носилок к носилкам, почтительно приветствовал всех сидящих в них воинов. Потом он вернулся к носилкам Миноуры и сказал:
— Вам, вероятно, тесновато и неудобно? Путь предстоит не ближний, а тут так мрачно со спущенной шторой. Может быть, прикажете приподнять?
— Вы очень любезны, — ответил Миноура. — Окажите милость, если нетрудно. — Во всех носилках подняли шторы.
213
Через некоторое время Ямакава вновь подошел поочередно ко всем носилкам.
— Мы приготовили чай и сладости, прикажете подавать?
С этими двадцатью персонами обращались самым почтительным образом.
На Сумиёсисинкэйтё, где прежде располагались казармы шестого и восьмого отрядов, стеною стоял народ, пришедший попрощаться и выразить свою скорбь.
Когда процессия вступила в Сакаи, тоже пришлось пробираться сквозь плотную толпу. То там, то здесь слышались рыдания. Некоторые старались подойти к самым носилкам, но охранники не пускали. Среди собравшихся здесь было множество воинов из обоих кланов.
Для совершения харакири был предназначен храм Мёкокудзи. Ворота Саммон затянули полотнищем с гербами хризантемы, внутреннюю территорию декорировали полотнами с гербами Хосокавы и Асано. Площадку для харакири оградили кулисами с гербами дома Яманоути. Под навесом сложили свежие соломенные циновки.
Наконец процессия достигла храма Мёкокудзи, носилки внесли в ворота, поставили рядком под навес. Двадцать смертников вышли из носилок и построились вдоль главного здания. Стоило кому-либо из них двинуться с места, за ними тут же устремлялись четверо сопровождающих. В ожидании своего часа двадцать обреченных на смерть воинов оживленно переговаривались, будто собрались для обыденного дела.
Кое-кто из смертников прихватил с собой кисточки, бумагу и тушь. Один из них подошел к Миноуре, старшему по званию в их группе, и попросил написать что-нибудь на память.
Миноура Инокити, бывший командир шестого пехотного отряда, происходил из рода Минамото; его другое имя — Мотоаки, прозвище — Сэндзан. Проживал он в провинции Тоса, в деревне Усисэмура. Родился одиннадцатого дня одиннадцатого месяца первого года Кока в семье воина из княжеской свиты, получавшего пятнадцать коку жалованья. Нынче ему исполнилось двадцать пять лет. Дед его — Тюхэй, отец —