Чистота вообще проблема для индейского населения, не только на острове, но и во всей Боливии. Особенно это касается детей, предоставленных самим себе, ползающих в пыли и грязи, вечно испачканных. Они, особенно самые маленькие, плохо одеты, поэтому большинство их постоянно простуживается и болеет. Жители острова слышали, что переводчик называет меня словом доктор, а поскольку им известен только один сорт докторов, было напрасным объяснять столь тонкие различия, какие существуют между врачом и доктором философии. Я был для них доктором, и ничто не могло меня от этого спасти.
Скоро стало правилом, что каждое утро, после восхода солнца, еще до того, как я приступал к своим этнографическим занятиям, наступало время «приема». Со всего острова люди приходили со своими болезнями и просили их вылечить. Это давало мне лишний шанс познакомиться в самой «естественной обстановке» с их жизнью и мышлением, поэтому я терпеливо дезинфицировал и заклеивал царапины и ушибленные пальцы мальчишек, чистил застарелые ушибы и раны взрослых. С детскими болезнями и запорами я целиком справлялся, вспоминая ранний возраст своего сына. К счастью, с чем-либо более серьезным дела иметь мне не пришлось, а крепкое сложение индейцев часто помогало там, где я, вероятно, что-нибудь делал не совсем правильно.
Лишь один пациент доставил мне много хлопот. Это было в начале моей «врачебной практики», вскоре после прибытия на остров. Ко мне привели старика, у которого, мол, страшно болит голова, и он якобы ночью исчезает из дома и бегает по скалам. Что делать? Речь шла о моем престиже и доверии деревни. Возможно, это случай скорее для психиатра? Я начал выспрашивать, с какого времени он чувствует боли. Пожалуй, уже четвертый день. Лечил его кто-нибудь раньше от подобного недуга? Да, знахарь ятири из другого места, стоило это 300 песо. Заговаривал, окуривал и затем запретил ему употреблять алкоголь, поскольку у него перед этим также болела голова. «А когда у тебя сильнее всего болела голова, дедушка?» — «Когда отправлялись на рыбную ловлю и дул сильный ветер». Я выиграл. Когда я приехал, на острове был последний день фиесты. Сколько было тогда выпито, никто бы этому не поверил, причем главным образом почти чистого спирта, слегка разбавленного водой. «Дед, пил ты во время фиесты?» — «Пил, не много, вирахоча, так две-три бутылочки». — «И каждый день, дедушка?» — «Да, да, вирахоча!»
Ятири совершенно правильно запретил ему пить. Пока дед не пил, было хорошо. Боли в голове прекратились. На праздниках он порядочно подвыпил, и после небольшого алкогольного отравления боли возобновились. Против этого можно было найти средство, я дал успокаивающие порошки, больному стало легче, и репутация настоящего врача была за мной упрочена. После этого почти не было дня, когда ко мне не приходил хотя бы один больной. Мои запасы лекарств таяли, однако это было все-таки лучше, чем болеть и использовать их самому.
Таким образом я хотя бы немного помогал индейцам и при этом имел прекрасную возможность пропагандировать как лекарство мыло и чистоту. Потом они уж сами увидят, что ребенок, особенно грудной, которого регулярно моют, здоровее, нежели тот, который постоянно облеплен грязью и сыпью. Это непременно будет способствовать снижению высокой здесь смертности среди грудных детей.
Фиесты, празднества и развлечения
Развлечений на острове немного, и поэтому используется каждый удобный для этого случай. Самый простой вид развлечения — собраться и поговорить. Наиболее удобно это делать во время коллективной работы, например при постройке барок или производстве челнов из тоторы. Тут всегда найдется несколько человек, которые с удовольствием посмотрят, как другие работают. Постоят возле или посидят и побеседуют. Так же и женщины, только те не могут подобно мужчинам сидеть и ничего не делать. Они также с удовольствием собираются и перемывают косточки живым и мертвым, причем с не меньшим искусством, чем наши женщины, однако работу бросить не смеют. Многие на такие беседы приносят шерсть и веретена. Некоторые берут овечьи шкуры и ножами из куска заостренной жести (подобными тем ножам, которые находят при археологических раскопках) срезают с них шерсть для прядения. Дабы не обидеть мужчин, должен сказать, что они также часто захватывают на такие беседы какую-нибудь работу. Или плетут сеть, или очень ловко свивают из длинной желтой травы веревки для разных надобностей.