Всюду масса автомобилей, главным образом американского производства. Встречаются и наши «Шкоды». По городу носится немало «Октавий», тут и там можно увидеть «Фелиции». Чехословацкими машинами здесь очень интересуются, и каждая новая их партия быстро раскупается. Кроме легковых автомашин в городе и на окрестных шоссе можно увидеть огромные шкодовские автобусы. Их называют «пульманами»; это вершина комфорта боливийского автобусного транспорта. Если добавить к этому, что среди мотоциклов в Ла-Пасе явно преобладают чехословацкие, то вы поймете, почему мастерским «Скобола» (Skoda Boliviana), где ремонтируются машины чехословацкого производства, всегда хватает работы.
Улицы старой части города расположены на склоне, обращенном к югу. Они очень круты, тротуары вымощены большими каменными плитами. Центр этой части — площадь Мурильо (Педро Доминго Мурильо — герой борьбы за освобождение Боливии от испанского владычества; казнен 29 января 1810 года на площади, которая ныне носит его имя). На ней возле кафедрального собора стоит президентский дворец. Перед ним военный караул: индейцы в белых гамашах, белых ремнях и черных немецких касках. Зримый пример немецкого влияния в стране, где даже президентами были люди немецкого происхождения, например Эрсог или Буш. Буш стоял весьма близко к фашистам. Еще и сейчас рассказывают, как однажды в президентском дворце он публично, перед иностранцами и дипломатами избил до крови старого писателя Аргедаса лишь за то, что тот имел другую точку зрения, нежели господин президент.
Два солдата в немецких касках стоят в почетном карауле несколько дальше, у одного из фонарей. На нем в 1945 году был повешен боливийский президент Виллароэ, которого теперь чтят как национального героя. В Боливии сравнительно мало президентов благополучно дождались, пока кончится срок их полномочий. Президентство обычно кончалось революциями, во время которых президент или спасался бегством, или кончал плохо, как, например, уже упоминавшийся диктатор Буш.
От домов старой части города веет очарованием старой Испании. Большинство их одноэтажные, с черепичными крышами, нарядными балконами и прекрасными коваными или резными деревянными решетками на окнах, в которых, того и гляди, покажутся испанские красавицы в кружевных накидках, с высоким гребнем в смоляно-черных волосах. У некоторых домов, как, например, Каса Мурильо (дом героя борьбы за независимость, сейчас музей) или дома маркизов де Вилаверде (ныне Дом культуры), роскошные дворы, патио с резными или лепными украшениями волшебного колониального барокко. Можно увидеть также двери с великолепными глубокими рельефами, часто фигурными. В таких пышно украшенных домах жили первые поколения завоевателей, богатые помещики, разделившие между собой захваченные земли вместе с индейцами, которых они превратили в подневольную рабочую силу. Так было до самого недавнего времени; лишь в 1953 году проведена аграрная реформа и основная часть земли возвращена тем, кто ее действительно обрабатывал — индейцам.
Центр города населен в большинстве белыми. Индейцы и метисы (чоло) живут в окраинных кварталах, в маленьких домиках из необожженного кирпича, крытых гофрированным железом, домиках, где целая семья ютится в одной маленькой комнате. В этих кварталах часто нет водопровода, канализации, а иногда и электрического освещения. После больших дождей здесь случаются оползни, обвалы, под которыми оказываются погребенными целые ряды строений, Индейцы, однако, удивительно терпеливы и жизнеспособны. Чего нет сегодня, то может быть завтра или через десять лет…
Ночью эти улички погружены во тьму, и полицейских, которые имеют при себе большие деревянные дубинки и ходят в Ла-Пасе всегда по двое, тут можно встретить только чудом. Бог высоко, городское управление далеко, и кварталы эти растут, как им вздумается, возникают и исчезают, радуются и плачут, а господа внизу, в городе, не слишком о них заботятся, разумеется, кроме тех случаев, когда речь идет о сборе налогов.