Интересной для меня была также базарная площадь. В субботу утром сюда регулярно приезжают, чтобы закупить продовольствие. Поблизости собирается кучка мальчишек, на бронзовых лицах которых застыли старательные улыбки; протягивая руки, они предлагают хозяйкам поднести за маленькие вознаграждения корзинки. Вообще-то говоря, у каждой хозяйки, которая регулярно сюда ходит, уже есть свой помощник. Вот один из них, Луизито, более чем скромно одетый паренек лет четырнадцати. Однако когда он улыбается, его одежду перестаешь замечать. Это широкая, немного грустная улыбка индейца, улыбка угнетаемых столетиями поколений, очень милая улыбка доброго, простого человека, который с юности познал, что такое нужда и беда.
Но Луизито уже взял корзинки, и мы направляемся по наклонной бетонной дороге вниз. Проходим мимо маленьких лавочек, где торгуют мылом, стиральными порошками, всевозможными консервами, пестрящими разноцветными этикетками и обертками. Вокруг холма всюду, куда ни посмотришь, овощи и фрукты. Минуем любопытные лавочки. Каждая из них представляет собой своего рода ящик или, скорее, нары, высотой примерно 130 сантиметров, с дверцей, ведущей внутрь. Это помещение — склад: на нарах ровными кучками лежат всевозможные овощи, известные и неизвестные, а среди них в вышине восседает, словно на троне, продавщица в типичном для Ла-Паса цветном нарядном платье метиски или индианки. Цветная, с широкими оборками юбка, пестро-полосатый платок и на голове традиционная шляпа.
Проходим к «своей» продавщице. Морщинистое коричневое лицо улыбается. «Буэнос диас, мамита» («добрый день, мамочка»). Здесь такой милый обычай. Покупательница называет продавщицу мамой, мамочкой, а та ее доченькой или красавицей, девонькой и т. п. «Дайте мне, маменька, вот эту капусту, кочна три, затем цветную капусту, чокло (Чокло — вареные початки недозрелой кукурузы), одну или две папайи, но хорошие!» — «Увидишь, доченька, что я тебе выберу!»
В таком духе протекает весь разговор. Пять кочнов, три папайи, два сельдерея, шесть чокло. А затем начинается хоровод тысяч и десятков тысяч боливиано, потому что денежная реформа, которая примерно приравняла боливийское песо к доллару, осталась лишь в теории, новых денег до сих пор нет в обращении. Таким образом купленные овощи стоят каких-нибудь 60–70 тысяч боливиано, то есть 60–70 новых песо. Для нас непривычно платить за пачку сигарет три тысячи, за корзинку 50 тысяч, но к этому скоро привыкаешь.
Покупки укладываются в корзинку под бдительнейшим контролем Луизито, который опытным взглядом окидывает каждый кусок. Вот этот кочан кольраби не безукоризненный — и кочан отправляется обратно к продавщице, а Луизито выбирает другой, первоклассный. От него ничего не ускользнет. Луизито не допустит, чтобы обманули того, кого он опекает. Он чувствует ответственность за то, чтобы его хозяйка сделала хорошие покупки.
Затем наступает очередь фруктов. Кучка апельсинов за пару тысяч, гроздь бананов тоже за какую-нибудь тысячу, маленькие приятные лимоны, зеленые груши, персики и бог знает чего еще здесь нет. Снова под строгим контролем мальчика— индейца фрукты отправляются в корзину. «А ты, Луизито, что бы ты хотел?» Луизито широко улыбается, и его глаза останавливаются на кучке красивых яблок, каждое из которых заботливо обернуто, — это ценность. Несколько яблок исчезают в карманах его пиджака. А пару бананов — маме на кухню? Парнишка кивает головою и сияет. Да, маменька будет рада спасибо.
А теперь мясо! Для этого нужно перейти на другой конец базарной площади. Тут прохладно и, хотя вокруг целые горы мяса, запаха почти не чувствуется. На железных крючьях покачиваются бараньи туши, в другом месте висят говяжьи окорока, свинина, домашняя птица — голова кружится от всего этого. Продавщицы в белых широких халатах и неизбежных шляпах расхваливают свой товар. «Купите, купите, состоятельные люди, все это приготовлено для вас».
Сюда редко забредет индеец, потому что мало у кого есть деньги на мясо. Боливия — страна богатая, но ее богатства еще не используются так, чтобы люди перестали бедствовать и могли садиться к полным тарелкам.
Хотелось бы рассказать еще об одной занимательной особенности Ла-Паса. Наверху, над старым костелом св. Франциска времен испанской колонизации, с красивым фасадом в стиле барокко и множеством индейских мотивов, есть улички, куда приходят тогда, когда з семье кто-нибудь заболеет. Врач дорог, а поэтому индейцы и метисы ищут помощи здесь.