В 1797-1798 гг. партовщики уже промышляли в Хуцновском проливе (пр. Чатам), разделявшем соперничающие куаны Ситка и Хуцнуву. Из каждого похода на Кадьяк доставлялось до 2 000 бобров. Однако осенняя непогода губила байдарки на обратном пути к Якутату. Зимовать же в местах промысла мешали "не совсем приязненные колоши". Требовалось создание новой постоянной базы в южных районах, необходимость чего подкреплялась и политической целью: "не допустить англичан и американцев к произведению торговли с дикими, кои доставляют и огнестрельные орудия, и не допускать их поселиться на местах, обысканных российскими мореплавателями." 49
В итоге А. А. Баранов, по его собственному выражению, решил "во что бы то ни стало" основать русское заселение на Ситке. В апреле 1799 г. с Кадьяка им была отправлена партия алеутских охотников в 550 байдарок, а вслед ей и три судна – "Екатерина", "Орёл" и "Ольга". Начало экспедиции было неудачным: 2 мая у мыса Саклинг разыгралась буря. Чтобы противостоять бушующим волнам партовщики сцепили свои байдарки, однако, несмотря ни н что, партию разметало. Затонуло 30 байдарок и 60 человек, а выброшенные на берег подверглись нападению индейцев-эяков во главе с Якегуа и южных чугачей под предводительством Иркука (Irquq). 50 Согласно сведениям Г. Бэнкрофта, Баранов, двое русских и немногие партовщики, имевшие огнестрельное оружие, сумели отразить колошей в неравном ночном бою. 51 Гектор Шевиньи даёт в своей биографии Баранова красочное описание ночного боя, в ходе которого Алеутки заряжали мушкеты, а их русские мужья "стреляли по воплям и вспышкам выстрелов колошенских ружей". 52 Однако реальность была проще и суровей. Эскимосское предание рассказывает, как Якегуа и Иркук "взяли свои копья и убивали всех охотников на морских выдр, кого выносило на берег". Обессилевшие в борьбе с холодными волнами, люди вряд ли были в силах сопротивляться. В итоге убито и, частью, пленено было от 26 до 30 человек. Это избиение не осталось безнаказанным. Позднее русские, также, как пострадавшие чугачи и кадьякцы, приложили все усилия, чтобы захватить и покарать предводителей нападавших. Иркук к тому времени умер "и они не смогли наказать его", зато удалось добиться от эяков выдачи Якегуа. Заполучив его в свои руки, чугачи казнили индейского вождя страшной смертью, но с уважением отметили в легендах его мужество. 53 Следует отметить, однако, что в русских источниках нет сведений об этом эпизоде.
Несмотря на все преграды, 7 июля 1799 г. "Ольга" вошла в Ситкинский залив, а за ней последовали и другие суда экспедиции (на борту "Орла" находился будущий начальник заселения В. Г. Медведников). С палубы судна А. А. Баранову открылся вид на берега острова, которому уже в ближайшем будущем предстояло занять центральное место в истории Русской Америки. "Вид этой страны поистине романтичен, – писал незадолго до того, в феврале 1799 г., американец Уильям Стёрджис, побывавший здесь на судне "Элиза", – Один берег, находившийся от нас в пределах пистолетного выстрела, был столь близок, что в вечерних сумерках казалось, что мы можем дотронуться до него. Его покрывал густой еловый лес, подступающий к самой кромке воды. Сумрачно нахмуренный, берег этот выглядел пригодным лишь для рыскающих в дебрях диких зверей. С другого борта открывался вид на смешение земли и воды – на коротком расстоянии друг от друга здесь теснилось множество мелких островков. Некоторые из них были не больше корабля, но встречались и много меньшие. Они состояли из чуть возвышавшихся над поверхностью воды утёсов, покрытых тонким слоем почвы, откуда вздымались высокие ели… К этому следует ещё добавить и печальное пение ветра среди сосен." 54
Ситка мало переменилась за прошедшие полгода. Мало переменились и её аборигены, встречавшие теперь Баранова так же, как в феврале встречали они торговцев с "Элизы":
"После полудня два больших каноэ вышли из-за Восточного мыса и когда они обогнули его, все в них объединились в военной песне, гремевшей воистину прекрасно. При их приближении мы обнаружили, что каждое из оных содержит в себе вождя и около девяти молодых людей. Вожди выглядели равно хорошо и держали себя с величайшим достоинством, сидя на высоких сундуках посередине каноэ. Они имели бородки, длиной около двух дюймов и заметные усы, очень длинные волосы, которые, как мы поняли, были сняты с голов их врагов, убитых в битве. Головы их были припорошены гусиным пухом, а длинные красные и жёлтые перья венчали головной убор. В ушах у них были некие жемчужные раковины, имеющие здесь некоторую ценность… На плечах их была наброшена ткань размером с квадратный фатом, сотканная из шерсти горных баранов. По кромке она была отделана мехом морской выдры и выглядело это превосходно… Лица всех молодых людей в каноэ были размалёваны чёрным и красным, а головы их – посыпаны красной охрой и гусиным пухом. Несомненно, это отвечало их представлению о прекрасном, но делало облик их близким к описанной Мильтоном Смерти – "свирепой, как десять фурий, ужасающей, как ад", – а проще говоря, выглядели они подобными Дьяволу." 55
Положение Ситка-куана в этот период было непростым: наиболее влиятельный и могущественный ситкинский клан киксади вёл войну с не менее сильным кланом дешитан из Хуцнуву-куана (о. Адмиралти). Война, согласно выкладкам Р. Олсона, вспыхнула осенью 1798 г. – зимой 1799 г., после того, как дешитаны ограбили ситкинских торговцев. Оскорблённые этим, киксади выступили против обидчиков, но, подойдя к Ангуну, узнали, что все воины-дешитан отправились в набег против одного из кланов Клавака. Тогда киксади ворвались в крепость, где укрывались беззащитные семьи оскорбителей, и захватили в плен женщин-дешитан. После возвращения своих врагов из набега киксади предприняли повторный поход. 56
"Форт Хуцнуву стоял на островке, соединённом с берегом участком земли, сухим во время отлива. Киксади были здесь чужаками и не знали, как следует нападать. Они отошли от форта и держались от него на расстоянии в своих каноэ. Дешитаны насмехались над ними," – повествует индейское предание. 57 Особенно усердствовал в насмешках воин по имени Так, облачённый в медвежью шкуру (из-за чего он и был прозван Хуцгисати – "отмеченный медведем человек" или "Хозяин Медвежьей Шкуры"). Возбуждённые киксади опрометчиво ринулись в атаку во время отлива. Их каноэ с ходу налетели на мель, бойцы смешались при высадке, а дешитаны, воспользовавшись неразберихой, нанесли им тяжёлое поражение. Многие ситкинские воины погибли, а все их каноэ были уничтожены. Используя удобный случай, хуцновцы в свою очередь отправились на Ситку. Там никто не ожидал врага и потому им удалось не только вернуть своих жён, но и захватить несколько женщин-киксади.
Уцелевшие воины-киксади вернулись на Ситку только с помощью своих зятьёв из нейтральных кланов. Чтобы обезопасить свои семьи от возможных повторных набегов дешитан, они выстроили на о. Св. Лазаря крепость Ацхинуву. Хуцновцы не решались напасть на неё, но постоянно кружили в окрестностях. Поэтому киксади не рисковали удаляться от стен своего форта и вскоре начали страдать от нехватки пищи. Примерно в это время Ситку в составе экипажа "Элизы" посетил Уильям Стёрджис. Он отметил, что торговля с индейцами, вопреки всем ожиданиям, шла плохо. Ситкинцы сообщили американцам, что "они не могут принести больше шкур, потому что находятся в войне с племенем Мутсенок (Mootsenhoc), одним из своих соседей, с которым они обычно имели значительную торговлю, а теперь отрезаны от своих величайших источников." 58 Тогда же, 21 февраля 1799 г., Стёрджису представилась возможность осмотреть ситкинских воинов, раненых в битве с хуцновцами: "один из них имел глубокую рану в верхней части руки ближе к плечу, и другую, как раз под левой подмышкой, нанесённые большими кинжалами, которые имеют фут в длину и около трёх дюймов в ширину" 59 (характер ранений явно указывает на то, что воин в бою был облачен в доспехи и поразить можно было лишь незащищённые части его тела).