Над частоколом форта реял белый флаг. Подняли белый флаг и на "Неве". В индейских преданиях говорится, что тлинкиты не понимали значения белого флага, как знака перемирия. Поднимая его, индейцы вовсе не выражали готовности к сдаче или к переговорам, а просто повторяли жест своих противников: "Если бы русские подняли красный флаг или корзину, то индейцы не нашли бы ничего лучшего, как поднять в ответ такой же флаг или предмет." 46 Но на самом деле к началу XIX в. тлинкиты уже достаточно были знакомы с символикой белого флага. Лаперуз, Портлок, Берсфорд, Колнетт и Маласпина, говоря о знаках мира, используемых тлинкитами, называют белые перья, птичьи хвосты и шкуры, выставляемые на шестах. В 1794 г. Дж. Ванкувер описывал, как к англичанам приблизилось каноэ, в котором стоял вождь, выщипывая белые перья из орлиного огузка и подбрасывая их в воздух. В другом случае он упоминает, как индейцы положили на скалы длинную связку белой шерсти в виде дополнительного знака мира. 47 Заложники мира (quwakan) носили в волосах по два белых пера. Согласно описанию Дж. Эммонса, прибывающая на мирные переговоры делегация украшала своё каноэ белыми флагами или белыми перьями. 48 Всё это находит подтверждение и у Ю. Ф. Лисянского, который сообщает, что поднял белый флаг в ответ на аналогичный жест тлинкитов.
Под прикрытием белых флагов вновь начались переговоры, безуспешно продолжавшиеся более часа. Никто не хотел уступать. Видя упорство тлинкитов, Лисянский решил "попугать неприятеля небольшой стрельбой". Загремели пушки. Под их прикрытием на берег был послан баркас с вооружёнными матросами, а следом – ял с 4-фунтовым медным картауном. Старшим над отрядом был назначен лейтенант П. П. Арбузов. Ему поручили уничтожить индейские лодки и стоявший поблизости от берега амбар. Сам Ю. Ф. Лисянский, в своём тёмно-зелёном мундире с двумя рядами золотых пуговиц, с шитыми золотом якорями на нарукавных клапанцах и высоком стоячем воротнике, наблюдал за операцией со шканцов “Невы”. На левом плече его поблёскивал золотой погон капитан-лейтенанта, а от моросящего временами мелкого дождя его защищала чёрная двуугольная шляпа с кокардой из чёрно-оранжевой ленты и золотой петлицей.
С тревогой наблюдали за развернувшейся на берегу деятельностью и тлинкиты. Они видели, как вышли из шлюпок матросы в тёмно-зелёных мундирах со стоячими воротниками, в панталонах того же цвета, коротких сапогах и круглых шляпах. Опытные воины сразу выделили среди них предводителей – лейтенанта с погонами зелёного сукна, обшитыми узким золотым позументом; боцмана и квартирмейстеров, которых отличал от матросов золотой галун на воротнике и обшлагах да загнутое с одной стороны поле их круглых полупоярковых шляп с приколотым чёрным бантом гарусной ленты с оранжевой каймой и пуговицей. Особую тревогу вызывали у индейцев пушки, подле которых распоряжался канонир с чёрными обшлагами и чёрным воротником мундира. 49 А вслед за моряками на берег сошёл и А. А. Баранов во главе своих людей. К пяти часам пополудни тут скопилось до полутора сотен вооружённых ружьями матросов и партовщиков, имевших в своём распоряжении 4 небольшие пушки. Тлинкиты беспрестанно обстреливали русских, пытаясь помешать высадке десанта.
Вечерело. Начинать штурм индейской крепости было решено с наступлением сумерек. В ожидании назначенного часа тлинкитов старались держать в напряжении, ведя по ним огонь из перевезённых на берег трёхфунтовых пушек. По одним воротам били орудия лейтенанта П. П. Арбузова, против других действовал лейтенант П. В. Повалишин. Обстрел вёлся с трёх часов пополудни до самого вечера, но индейцы не выражали намерения сдаться. Стены Крепости Молодого Деревца были настолько толсты, что ядра лёгких полевых орудий горохом отскакивали от них. Бессильна была и более мощная артиллерия "Невы" – из-за прибрежной отмели к берегу нельзя было подойти ближе, чем на полверсты, "а на оную дистанцыю… ядра наших пушек не пробивали стен их замка." 50
Стемнело и осаждающие с криком "Ура!" пошли на приступ. Индейцы встретили их частой стрельбой. Тем не менее штурмующие всё ближе продвигались к стенам форта и подтаскивали к ним свои пушки. Индейцы беспрерывно палили из ружей и фальконетов, но не могли сдержать напора атакующих. Пули летели густо, но, как показывает характер ранений моряков, не прицельно. Меткости много вредили и горячка боя, и сгущавшиеся сумерки. Но, хотя индейский частокол беспрерывно опоясывался вспышками выстрелов, штурмующие уже собирались поджигать частокол и выламывать ворота; однако ходе битвы произошёл перелом. Был серьёзно ранен лейтенант Повалишин, индейская пуля прошила навылет правую руку Баранова. Кадьякцы и Алеуты, а за ними и русские промышленные не выдержали жаркого огня и обратились в бегство. Первыми бежали кадьякцы во главе с известным тойоном Нанкоком (Никитой). Тлинкиты же, видя свой успех, усилили стрельбу и произвели вылазку. Один матрос тотчас был убит, многие переранены. Индейцы преследовали бегущих и закололи копьями ещё одного матроса. Видя такой поворот событий, Лисянский, прикрывая отступление, открыл огонь из судовых орудий. Только это и вынудило тлинкитов оставить преследование и вернуться под защиту стен крепости. Приступ был сорван.
Надолго в памяти индейцев остался подвиг, совершённый в этом бою самим Катлианом. Как описывается в преданиях, облачившись в боевую Шапку Ворона и вооружившись кузнечным молотом, поскольку для задуманного им дела он был более пригоден, чем ружьё или кинжал, вождь киксади вошёл в реку по самую голову, так что над водой виднелся лишь шлем в виде вороньей головы с огромным клювом, и, шагая по дну неглубокой Колошенки, двинулся к её устью. Там он внезапно обрушился на врага сзади. Он действовал в одиночку и снискал великую славу. Среди трофеев доставшихся индейцам, были сюртук и золотая цепочка. По мнению киксади, до настоящего времени хранящих эти реликвии, они принадлежали самому Баранову. 51 По другой версии легенды Катлиан в разгар штурма вывел отряд отборных воинов через задние ворота крепости к Индиен-Ривер; там они сплавились вниз к её устью, уцепившись за древесные стволы, дрейфующие по течению, и нанесли Баранову удар с тыла. Скорее всего, Катлиан действительно действовал не в одиночку и возможно именно этот манёвр индейского вождя и породил панику среди ополченцев РАК. В сумерках они могли принять появившихся за их спинами воинов за крупные силы неприятеля. 52
На борту "Невы" умер от ран ещё один матрос. Почти все участники штурма были изранены. В сражении погибло 3 матроса, 3 русских промышленных и 4 кадьякцев; среди раненых насчитывалось 9 русских промышленных, 6 кадьякцев и 12 человек из экипажа "Невы" (см. Приложение IV). 53 С простреленной рукой вышел из боя и сам А. А. Баранов, который позднее писал что рука у него "была бездействия 5-ть месяцев и таперь не без труда работаю бумажные дела." 54 Н. П. Резанов сообщает, что уже в его присутствии, спустя больше года после ранения, из простреленной руки Баранова "две кости вынули". 55 Раздосадованный П. П. Арбузов ругал трусость кадьякцев и заявлял, что "если бы все поступали с такою же храбростью, какую показали матросы, то крепость не могла бы долго держаться." 56 Баранов осыпал упрёками побежавшего первым Нанкока, на что тойон, оправдываясь, повторял на ломаном русском языке: "Виноват, Александр Андреевич, вперёд не пойду", подразумевая, что впредь, дескать, это не повторится. "Знаю, – с усмешкой отвечал главный правитель, – что ты вперёд не пойдёшь, но по крайней мере не бегай назад и своим примером не увлекай подчинённых." 57