А Фирир тем временем с издевкой вещал ему из этой пелены:
— Вот видишь? Попался, крысеныш. Теперь я с тобой сделаю все, что моей душе будет угодно. Из призрачного кольца еще никто не выбирался живым. А тебе я уготовил еще и изысканные муки. Придется долго терпеть.
Гром оставался замершим в центре пелены. Сжатой пружиной стало его могучее тело. А руки уже готовы стремительно рвануть близнецов в последнем отчаянной бою перед неизвестным.
И вновь раздался монолог Фирира:
— Вижу, ты уже сообразил, что проиграл, князь по прозвищу Разрушитель. Теперь ты дорого заплатишь мне за смерть младшего брата. И твоя подружка заплатит, когда надоест мне ее тело. Жаль, конечно, что иномирных не получается пускать на запасные части. Но мучить — сколько угодно, — вновь злобно захохотал Фирир. — Итак, представление начинается!
После этих слов кольцо серой пелены постепенно стало расширяться во все стороны, обнажая под ногами не траву, а совершенно безжизненную черную окаменелую землю.
Расширилось кольцо до размеров большой площади и замерло. А из тумана на ее края вступили десятки двухметровых горилл. У чудовищ, в массивных узлах мышц уродливых туш, на обезьяньих мордах из глаз буквально лилось адское свечение.
Набычившись, Гром остался в самом центре этого черного круга, со всех сторон по периметру окруженный множеством монстров, тоже замеревших в ожидании команды: «фас!» хозяина. И тут вступил на площадку сам «хозяин».
Фирир оказался растолстевшим пожилым эльфом. На его одутловатом лице, под крючком торчащем носом, тонкие губы кривились в ироничной улыбке. Сардельки пальцев, нанизаны десятком перстней, сверкающих в наступившем полумраке. Он ими прижимал к пузу длинный посох с навершием из черепа. А одет был в обширный балахон под цвет этой самой пелены, из которой он и вывалился на черный круг.
— Ну, что, крысеныш? Готов платить по счетам? — истерично завопил он оттуда.
И тут произошло то, чего давно опасался сам Гром.
В голове грянул набат. Да так громко, что оглушил надолго. Тело изогнулось дугой, когда с темени до ступней в него потекла невиданная по силе ненависть. Мышцы рывком раздались вширь и в высоту. Он не видел сам, но по измененному выражению одутловатого лица Фирира догадался: изменяется и лицом. Физически тоже чувствовал это.
Гром вскинул руки, увидел, что перчатки пробили длинные острые кинжальные когти. Сапоги тоже не выдержали, и тоже пробились острыми когтями с пальцев ног.
Только по своей деформированной перед собой тени видел Гром, что сам становится монстром вселенной. Тень была уже не его. Такую мог отбрасывать только молодой дракон из Инферно. Хотя нет у него крыльев, но их тени уже были заметны на черноте площади.
Гром выше задрал руки, вскинул голову к побагровевшим небесам и… зарычал!
Раскатистый рык пронесся кругом, парализуя все живое и неживое. И тех горилл, что сжались от него в комки и побледневшего толстяка Фирира.
— Крысеныш говоришь? — раздался громовой голос из горла Грома.
Он шагнул к Фириру всего на шаг. Этого оказалось достаточно, чтобы тот упал на колени, а гориллы просто пали ниц и теперь корчились в муках.
Только теперь вдруг Гром понял что здесь он сейчас творит: от них всех, включая Фирира, в него идут и впитываются в грудь еле приметные в полумраке сгустки их страданий. И с каждой порцией те еще сильнее корчатся, словно куски от них отрываются. Фирир же шатается на коленях и дрожащими ослабевающими руками пытается удержать посох. Раскосые глаза закатываются в полуобмороке.
Гром прыгает в его сторону слишком легко. Преодолел солидное расстояние до гада одним прыжком и уже длинные когти сверху вниз погружаются в мягкую жирную плоть. Брезгливо выдергивает их из кулем упавшего некроманта-колдуна, следом прыжками шагает по распластанным обездвиженным гориллам. Каждым таким шагом когти, торчащие из сапог, погружаются теперь в их туши.
Смертельная пробежка по кругу, и Гром рывком возвращается на свое прежнее место в середке почерневшей земли. Тут и стал, всем телом вибрируя от ненависти ко всему истребленному им только что. Безумно вращая глазами наблюдал как пелена медленно рассеивается, становясь все прозрачнее и прозрачнее. Он не замечал, что и сам постепенно возвращается в прежние габариты. Об этом догадался, кода заметил, что когти больше не украшают конечности. Только рваные дыры на перчатках и сапогах остались от них. Но, ничего. Самовосстановление и их восстановит.
Тут-то пошел откат!
Гром застонал, схватился за голову, потому что она не просто закружилась, а безумно заболела. Стреляющая боль в глазах почти ослепляла. Неигровые боли переполнили все мышцы тоже. Их хватала то судорога, то полнейшее бессилие.
Все эти метаморфозы долго корчили его, пока за это время туман окончательно исчезал, а по его границе снова показалась прежняя зеленая степь. Теперь черной язвой на ней смотрелось место прежнего тут исчезнувшего логова.
Гром затуманенным взором оглядывал место казни Фирира, как с трепетом завидел справа от себя в высокой траве распластанную Мартину. Сердце бешено и тревожно забилось, и он кинулся сломя голову к ней. Тряс ее до тех пор, пока не дрогнули ресницы, и она не открыла голубые глаза. Радость переполнила душу, что с ней все в порядке. А еще больше радовался тому, что была в отключке, пока он вновь не стал самим собой. Как бы сложились их дальнейшие отношения увидь она что за монстр в нем порой пробуждаться стал…
— Милая, как ты? — прохрипел он. Видать, голосовые связки еще не до конца восстановились.
Она только успокаивающе улыбнулась ему. Медленно поднялась с травы. Но тут вспомнила произошедшее, глаза ее округлились блюдечками, звонко воскликнула:
— Ой! Что тут было?
Не успел Гром ей ответить, как она кинулась в сторону черного круга, уставилась на раскиданные по его окружности оставшиеся там клыки и когти. Исключение составило место гибели Фирира; там валялись кошель и перстень. К ним подошел Гром, поднял их с земли.
Тут же система сообщило:
«Задание выполнено. Уничтожены обитатели логова Фирира».
Гром с улыбкой обернулся к Мартине:
— Все, милая. Фирир издох. Его чудища тоже. Так что, возвращаемся в гильдию нанимать тебе учеников.
— Ты их уничтожил, пока я там валялась? — восхищенно смотрела она на него. — Ты точно особенный!
— Да ладно тебе, — махнул рукой Гром. — Пошли уже. — Взял ее за руку и повел назад в гильдию.
— Ну, хотя бы расскажи мне, как ты сумел один стольких завалить, — попросила она по пути. — Мне же интересно.
Гром искоса поглядел на ее любопытные глаза, усмехнулся.
— А что тут рассказывать? Зарубил их мечами, и все тут.
— А они какие были? Эти чудища. Как там, у некроманта?
— Да нет. Обезьяны тут оказались. И Фирир ничего особенного из себя не представлял. Так себе.
Мартина в недоумении шла рядом, не понимая почему тогда так опасались в гильдии слабенького некроманта и каких-то обезьян. Только с сомнением в голосе проронила:
— Странно…
Спустя час хождения по степной траве средь удивительных местных цветов они вновь приблизились к одинокому гигантскому дереву, прошли в его главное дупло, чтобы еще раз взобраться по лестнице на его первую ветвь. Прошли по ней в одиночестве до пересечения с другой, поднялись по ступенькам на эту теперь, как увидели вдали толпу молодых эльфов, ожидающих их прихода там.
То, что они ожидали именно их, поняли, как те разом пошли навстречу, хлопая в ладоши и покрикивая «ура». Вскоре уже обволокли их, насколько позволяла ширина ветви и возгласами восхищения сопровождали смущенных всем этим гостей до самого кабинета завуча. Тут они и остались. А Гром постучал кулаком по щиту. Услышав «входите», толкнул щит, вместе с Мартиной вошел в дупло кабинета Тиа.
Завуч не по годам стремительно вскочила с места, воскликнула:
— Магистр хочет вас видеть! Пойдемте, я вас провожу.
И так же стремительно бросилась к выходу.
Ничего не оставалось, как последовать за ней. А им ведь только нужно было нанять несколько магов, и всё.