Он лежал на полу в прихожей, на боку, прислонившись спиной к стене. Голубой полицейский маяк вспыхивал в окне, точно непрекращающийся электрический ураган; из радио доносились неразборчивые голоса. Габриэль стояла рядом на коленях и держала его за руку. Она улыбнулась и сжала его пальцы.
— Слава богу, — сказала она.
Габриэль была в джинсах и вязаной кофте. Хоффман приподнялся и, ничего не понимая, принялся оглядываться по сторонам. Без очков все вокруг расплывалось и казалось окутанным туманом: два парамедика, склонившихся над каким-то блестящим ящиком; два жандарма в форме, один у двери с вопящим радиоприемником на ремне, другой спускается по лестнице. И третий человек, уставший, за пятьдесят, в темно-синей штормовке и белой рубашке с темным галстуком, разглядывающий Александра с отстраненным сочувствием. Все одеты, кроме Хоффмана, и ему вдруг показалось невероятно важным и необходимым что-нибудь на себя надеть. Когда он попытался еще больше подняться, то понял, что руки его не слушаются, а в голове вспыхнула ослепительная боль.
Мужчина с темным галстуком сказал:
— Подождите, давайте, я вам помогу. — Он шагнул вперед и протянул руку. — Жан-Филипп Леклер, инспектор полицейского департамента Женевы.
Один из парамедиков взял Хоффмана за другую руку, и вместе с инспектором они осторожно поставили его на ноги. На кремовой краске стены в том месте, где ее касалась его голова, осталось неровное пятно крови. И еще она была на полу, размазанная так, как будто кто-то на ней поскользнулся. Колени подогнулись.
— Я вас держу, — заверил его Леклер. — Дышите глубже. Не спешите.
— Ему нужно в больницу, — взволнованно вмешалась Габриэль.
— Машина «Скорой помощи» приедет через несколько минут, — сказал парамедик. — Их задержали.
— Давайте подождем здесь, — предложил Леклер, открыв дверь в холодную гостиную.
Как только Александра усадили на диван — он категорически отказался лечь, — парамедик присел на корточки рядом с ним.
— Вы можете сказать, сколько я держу перед вами пальцев?
— Можно мне мои… — начал Хоффман. — Как же это называется? — Он поднес руку к глазам.
— Ему нужны очки, — поспешила на помощь Габриэль. — Вот они, милый. — Она надела ему их на нос и поцеловала его в лоб. — Не волнуйся, расслабься, хорошо?
— Теперь вы видите мои пальцы? — спросил медик.
Хоффман старательно пересчитал пальцы и провел языком по губам, прежде чем ответить.
— Три.
— А так?
— Четыре.
— Нам нужно измерить ваше давление, месье.
Хоффман тихо сидел, пока ему закатывали рукав пижамы и надевали манжетку, которая начала надуваться. Стетоскоп показался невероятно холодным. Мыслительные способности начали медленно возвращаться, шаг за шагом. Александр методично отметил про себя обстановку комнаты: бледно-желтые стены, кресла и шезлонги, обитые белым шелком, кабинетный рояль Карла Бехштейна, часы Людовика XV, которые тихонько тикали на каминной полке, чернильные тона пейзажа Ауэрбаха над камином. Кофейный столик перед диваном украшал один из ранних автопортретов Габриэль: полуметровый куб из сотни листов непрозрачного стекла, где она вывела черными чернилами части магнитно-резонансных томограмм своего тела. В результате получилось, будто диковинное, невероятно уязвимое существо с другой планеты парит в воздухе.
Хоффман смотрел так, будто видел это впервые, но он знал, что должен что-то вспомнить. Только вот что? Ощущение новое — до сих пор он не попадал в ситуации, когда не мог вытащить из мозга информацию, требующуюся немедленно. Когда парамедик закончил, он сказал жене:
— Разве у тебя не назначено на сегодня что-то важное? — Хоффман нахмурился, сконцентрировался и принялся искать нужную мысль в хаосе, царившем в голове. — Вспомнил, — выдохнул он с облегчением. — Твоя выставка.
— Да, но мы ее отменим.
— Нет, мы не должны… только не твою первую выставку.
— Хорошо, — вмешался Леклер, наблюдавший из своего кресла. — Это очень хорошо.
Александр медленно повернулся и посмотрел на него, и от этого движения в голове расцвела новая вспышка боли. Он принялся вглядываться в Леклера.
— Хорошо?
— Хорошо, что вы все помните. — Инспектор поднял вверх большой палец. — Например, что последнее осталось у вас в памяти из случившегося сегодня ночью?
— Мне представляется, Алекса должен осмотреть доктор, прежде чем он сможет отвечать на вопросы, — перебила его Габриэль. — И ему необходимо отдохнуть.